Русь. Другая история
Шрифт:
Новая история Беларуси началась далеко не так просто. После революции 1917 г. за лидерство в партии большевиков Беларуси соперничали молдаванин Фрунзе и армянин Мясникьян. Победил Мясникьян, вскоре взявший себе псевдоним Мясников — фамилия, хорошо известная минчанам площадью и улицей имени этого революционера.
Однако произошло почти невероятное: Александр Мясников не хотел провозглашать социалистическую республику Беларусь в период, когда даже ижорские финны провозгласили суверенитет своей Северной Ингрии, маленькой республики Петроградской области. Соратник Мясиикова Кнорин тоже полагал, что разницу между беларусами и русскими нужно стереть. Некоторые беларуские историки, в частности профессор Эмануил Йоффе, объясняют это тем, что Мясников, как и Кнорин, по революционным соображениям были против создания
Но тут беларуские историки лукавят, оправдывая невежество первых красных командиров Беларуси. Эти революционеры не могли не видеть, как на просторах бывшей Российской империи, словно грибы после дождя, появляются республики народов России. В вопросе с беларуской государственностью имел место «фактор Екатерины»: отсутствие знаний о беларуской истории. Для человека далекого от Беларуси беларусы были просто некими западными русскими, отбившимися от Москвы, подвергшимися польскому влиянию, которых не надо никуда отделять. Примерно так же для нас нет разницы между англичанами Восточной Англии и северо-западным графством Англии Кумбрия. Мясников и Кнорин были типичными продуктами российской исторической политики, типичными последователями исторических догм Москвы. Да и не было им особой разницы.
Но невежество и безразличие российских революционеров все равно не могли остановить движение за независимость самих беларусов. Белорусская Народная Республика (БНР) была провозглашена 25 марта 1918 г. Большевики увидели, что упустили инициативу, и спустя восемь месяцев (30 декабря) на VI Северо-Западной областной конференции РКП(б) в Смоленске также провозгласили Беларусь, но уже большевистскую, в целях нейтрализовать Раду БНР, а заодно экспортировать революцию в Польшу. Однако почти сразу стало ясно, что пролетарской революции в Польше не будет. Тогда руководство решило использовать Беларусь в качестве буфера между Польшей и Советской Россией. Для этой цели большевистские партии Летувы и Беларуси объединили на обшем съезде в марте 1919 г. Так на свет появилась объединенная с Летувой белоруская республика, руководимая, по иронии судьбы, человеком с также смешанной беларуско-литовской фамилией — Викентием Семеновичем Мицкевичем-Капсукасом. Минская, Виленская, Гродненская и Ковенская (будущий Каунас) губернии ушли в Литбел — так назвали новый гибрид, а Могилевская, Смоленская и Витебская были отданы России.
Тем не менее революционное правительство России не зря боялось войны с Польшей. Получившая независимость Польша впала в крайность — гигантоманию. Первый лидер вновь независимой Польши Юзеф Пилсудский, вооруженный странами Антанты, решил восстановить Речь Посполитую в старых границах, причем земли Беларуси рассматривал как законную часть территории своего будущего государства.
В Польше стоит памятник Пилсудскому как первому польскому премьеру, а в Беларуси этому человеку памятник вряд ли когданибудь установят: он учинил геноцид на захваченных территориях. К концу августа 1919 г. почти вся земля Литовско-Белорусской ССР, кроме части тех беларуских земель (Речиикого, Мозырского, частично Борисовского и Бобруйского уездов), что отошли к России, познали весь ужас новой войны. Два братских народа — поляки и беларусы, столь много страданий испытавшие вместе, теперь шли друг на друга из-за политики двух вояк: советского Троцкого и польского Пилсудского, оказавшихся волей смутного времени у власти.
В июле 1920 г. совместными усилиями Красной Армии и партизан поляки были изгнаны. 31 июля была провозглашена независимая Советская Социалистическая Республика Белоруссия, которой Россия, после настоятельного требования белорусского руководства, вернула-таки часть «одолженных» земель. Но в БССР не вошла вся Западная Беларусь, отошедшая по Рижскому договору 1921 г. к Польше, а также Витебская, Гомельская, Смоленская губернии, оставшиеся в России (РСФСР), в то время как этнограф М. В. Довнар-Запольский в 1919 г. определил этнические восточные границы Беларуси вплоть до Брянска, с западной частью Тверской области, с северной частью Черниговской.
Национальный лидер Беларуси В. У. Ластовский продолжал настаивать на возвращении Россией всей восточной территории Беларуси. Минск упорствовал, и его старания
Так возникли три Беларуси: польская, российская и непосредственно БССР — эдакий европейский Курдистан — компактная персидская страна, волей сильных мира сего оказавшаяся разделенной между Ираном, Ираком, Турцией и Иорданией.
Как современных турецких курдов правительство Турции пытается выдать за так называемых горных турков (хотя курды — индоевропейский народ, в отличие от турок — народа тюркского), беларусам Польши и России не оставили автономии. Поляки решили: либо ты католик, значит, поляк, либо ты православный, значит, русский. Смоленская же область с частью Витебской, не говоря уже о Брянской, стали частью России без всяких оговорок их иной этничности. Этим жителям РСФСР вообще отказала в какой-либо беларускости. Современные жители этих областей считают себя людьми вполне русскими, хотя в смоленских деревнях по-прежнему звучит почти чистая беларуская речь.
Аналогичное игнорирование беларускости своих граждан имело место и в Польше, о чем уже говорилось выше. Зато польская Беларусь спаслась от экспериментов Советского Союза, особенно от колхозного движения и комсомольского движения под лозунгом «долой стыд и семью». Комсомольцы 1920-х гг. вполне серьезно объявляли семью пережитком буржуазного мира. Жить молодежи предлагали в коммунах, иметь обших женщин, сообща воспитывать общих детей. Однако советская власть оказалась более лояльной к культуре беларусов, их языку и самосознанию — беларуский язык, как и украинский, выделили из диалектов русского языка как самостоятельные языки. Беларускому языку придали государственный статус и признали литературным. Писателям Янке Купале и Якубу Коласу уже не надо было писать по-польски, чтобы публиковаться.
Однако Минск не успокаивался, стремясь вернуть себе значительную часть беларуской территории, в частности Смоленскую область, часть Витебской, часть Гомельщины. Так, в одном из докладов белорусского правительства в Москву в августе 1926 г. говорилось, что из-за потери части территории среди беларуской интеллигенции мелькают антисоветские и полонофильские настроения.
«В политике Пилсудского белорусы все чаще видят путь к разрешению белорусского вопроса на основах буржуазной демократии», — говорилось в докладе.
И добиться справедливости получилось! В 1926 г. Политбюро ЦК РКП(б) уступило, посчитав доказанным беларуский характер жителей Гомельского и Речицкого уездов. Три бывших уезда Витебской губернии, тем не менее, остались в составе РСФСР, как осталась там и вся Смоленщина. Однако теперь территория Беларуси увеличилась на 16 000 кв. км. и достигала 126 311 кв. км.
Усилия вернуть Смоленскую область предпринимались и после 1926 г., но уже не так настойчиво и грамотно, как это делало правительство при Ластовском. Самого же Ластовского арестовали в годы сталинских репрессий. За двадцать лет репрессий было также арестовано 238 беларуских писателей, из которых вернулось домой лишь 20. Под страхом ареста находились столпы беларуской литературы Янка Купала и Якуб Колас. В 1938 г. Колас постоянно спал одетым, а у его кровати стоял чемоданчик со сменным бельем, теплыми носками и сухарями. Но Сталин подозревал, что в преддверии объединения Восточной Беларуси с Западной арест писателей окончательно настроит беларусов против власти. Поэтому двум лучшим писателям Беларуси присвоили ордена Ленина, но Якуб Колас все равно продолжал спать с чемоданчиком у изголовья.