Русь. Китай. Англия. Датировка Рождества Христова и Первого Вселенского Собора
Шрифт:
И в случае с кометой Галлея мы, скорее всего, услышим от некоторой части читателей то же возражение: «китайская синусоида» появилась случайно.
Но оно будет всего лишь очередным в длинной цепи подобных возражений. Не слишком ли часто в скалигеровской истории происходят события, вероятность которых практически равна нулю? Каждое такое возражение, взятое в отдельности, имеет смысл. Но когда они выстраиваются в длинный ряд, то последовательность возражений обессмысливается.
И еще раз подчеркнем важное обстоятельство. Почему «массовые серийные совпадения» в истории начинаются лишь ранее XVIII века н. э.? Почему их нет в последние 400 лет?
О комете Карла V
Хорошую возможность показать, как при помощи китайского кометного списка можно «подтвердить» что угодно, представляет нам знаменитая комета Карла V. Как об этом пишет Морозов, она появилась в 1556 году, «была из крупных, и такой же описана она у китайцев. А за 292 года до нее в 1264 году была такая же большая комета, перед смертью папы Урбана… Она же описана в «Лето-Записи» (Ше-Ке), и Пенгрэ по ней нашел, что ее орбита очень близка к орбите кометы Карла V… Он счел обе кометы за ту же самую комету, имеющую период возвращения к Солнцу около 292 лет. По этой теории ее приходилось искать еще и в 972, и в 680, и в 388, и в 96 году нашей эры».
Надо ли говорить, что ученые успешно нашли в китайском списке все нужные для этого случая даты. А в европейском — все, кроме одной, самой ранней. Еще раз напомним, что удивляться этому не следует. Списки комет настолько плотны, а описания настолько туманны, что «найти» можно на любой вкус.
Н.А. Морозов справедливо писал: «Казалось бы, здесь так же, как и у кометы Галлея, все прекрасно: и китайские и европейские записи «подтверждают» периодичность возвращений кометы Карла V, а сама комета Карла V в свою очередь подтверждает правдивость этих записей вплоть до начала нашей эры… Но вскоре вышло и неожиданное разочарование. Когда попробовали по этому же 292-летнему периоду предсказать ее возвращение около 1858 года… то она не явилась не только к указанному сроку, но и до сих пор (не вернулась. — Авт.), и вместе с тем пошатнулись и все ее предполагаемые древние «удостоверения» китайскими записями».
Мы видим еще один пример недостаточно обоснованных попыток подтверждения периодичности комет по плотным китайским и европейским спискам. Происходит это потому, что астрономы слишком доверяют спискам, не зная того, что эти списки могут быть очень позднего происхождения. К тому же сама густота кометных списков, в которых перепутаны как подлинные появления комет, так и их дубликаты, размножившихся в разных летописях, позволяет «подтвердить» что угодно.
Глава 3 Параллели китайской и европейской истории
Общая характеристика китайской истории
Начнем с двух замечаний общего характера.
Первое — китайские исторические источники, вопреки распространенному мнению, чрезвычайно хаотичны.
Второе — современное китайское произношение исторических имен, названий и т. д. сильно отличается от прежнего. Но когда мы обращаемся к прежним названиям, то сразу же начинаем улавливать в них знакомые имена и термины из европейской истории.
Дж. Райт: «Многие из этих азиатских христиан носили христианские имена, дошедшие
Итак, мы ясно видим, что происходит с китайским произношением христианских имен.
Оказывается, Яосуму — это Иосиф, а Колицзисы — это Георгий. Если заранее этого не сказать, то догадаться невозможно.
Но ведь многие современные рассуждения об уникальности, неповторимости и древности истории Китая в значительной степени опираются именно на такое сильнейшее искажение европейских и христианских имен в китайском произношении. Стоит переписать и потом прочесть европейскую хронику в китайской транскрипции, и мы не узнаем хорошо знакомого нам европейского текста.
Общая гипотеза, изложению которой посвящена настоящая часть книги, состоит кратко в следующем.
Ранняя история Китая вплоть до XV века н. э. есть в действительности история Европы и Средиземноморья, в частности Византии. Исторические летописи, рассказывающие о ней, были принесены в Китай «монгольскими» = великими завоевателями не ранее XIV–XV веков н. э. Потом, уже после XVII века, летописи были ошибочно поняты в Китае как говорящие о якобы «древней китайской истории». Сделать ошибку было тем более просто, что в Китае писали иероглифами, то есть попросту картинками.
Такой способ записи был, по-видимому, занесен в Китай из Египта, возможно, еще в XII–XIII веках. А чтение «картинок»-иероглифов существенно зависит от языка. Одни и те же иероглифы читаются совершенно по-разному в зависимости от того, кто их читает: китаец, японец, кореец, вьетнамец и т. д.
Собственные имена передаются иероглифами путем подыскивания похожих по звучанию иероглифов в используемом языке. А потому написание — и, следовательно, современное нам прочтение — старого китайского имени оказывается существенно зависящим от того, кто именно первоначально переводил его в иероглифическую запись. Японец, китаец, кореец?
Кроме того, язык тоже меняется. И имя, имевшее когда-то одно звучание, через несколько сотен лет приобретает совсем другое в изменившемся языке, даже если иероглифы, которыми оно записано, остались прежними.
Итак, чтение иероглифов зависит от времени.
Иероглифы, кроме того, реформировались. И много раз. Последняя крупная реформа иероглифов в Китае и Японии имела место в XX веке. Сегодня многие старые иероглифы невозможно прочесть в рамках многократно обновленной и измененной иероглифической письменности.
Почему китайская история такая сложная?
Хаотичность китайских исторических источников отмечается специалистами по разным поводам.
Вот что писал известный китаевед XIX века академик В.П. Васильев: «С первого взгляда на полное собрание китайской истории можно подумать, что в ней уже все сделано и что знающему китайский язык стоит только читать многотомные сочинения и извлекать из них машинально сведения, но на деле оказывается совсем не то. Кроме странного расположения, которое заставляет занимающихся перебирать все сочинения для того, чтобы получить полное понятие об одном каком-нибудь отдельном событии, кроме утомительного труда, кроме постоянного критического напряжения, которое, однако ж, может открыть истину только при полном изучении предмета, историку, сверх того, постоянно представляются вопросы, которым он напрасно ищет разрешения, постоянно встречает искажения, пропуски».