Русь. Китай. Англия. Датировка Рождества Христова и Первого Вселенского Собора
Шрифт:
Между прочим, Афанасий Никитин упоминает о некоем государстве кайтаков на берегу Каспийского моря. Не тот ли это Китай, через который собирался возвращаться домой Афанасий Никитин?
Дело в том, что, подробно описывая свой обратный путь до Руси, Афанасий Никитин заканчивает рассказ Китаем. Следовательно, он предполагает, что любой его читатель знает, как добраться до Средней Руси из Китая, и лишних слов не тратит. Отсюда следует, что Китай — часть Средней Руси или соседняя с ней область. Но уж во всяком случае, не отделенная многими тысячами километров далекая сказочная страна.
Двуязычие
Вообще «Хождение за три моря» Афанасия Никитина поднимает много интересных вопросов.
В основном он пишет по-русски. Но время от времени использует тюркский. Причем переходы с одного языка на другой выглядят абсолютно гладко — в середине предложения он может незаметно перейти на тюркский, потом снова на русский. Складывается впечатление, что автор двуязычен. Свободно владеет как русским, так и тюркским. Но куда более интересно следующее. Из того, что он ведет повествование на двух языках, вытекает, что и читатели его также были двуязычными, свободно владели как русским, так и тюркским.
Но для нас ничего удивительного в этом нет. Так и должно быть в Великой = «Монгольской» империи, где государственным языком был русский. Поэтому и книга написана в основном по-русски. Но широко употреблялся и тюркский язык. И, видимо, все или почти все этот язык знали.
Здесь вспоминается весьма интересная книга Олжаса Сулейменова «Аз и Я», где автор обнаружил много тюркизмов в знаменитом русском «Слове о полку Игореве». И опять-таки тюркизмы появляются в «Слове» вполне гладко и естественно, указывая на то, что и автор «Слова», и его читатели были двуязычными. Собственно, это и утверждает Сулейменов: «Двуязычный читатель XII века иначе понимал содержание сна Святослава, чем моноязычный читатель XVIII-гo и последующих».
Сулейменов, по-видимому, верно подмечает границу исчезновения двуязычия на Руси — XVII век. Вероятно, пришедшие к власти Романовы постарались истребить двуязычие, поскольку при них была пущена в ход теория о «противостоянии Руси и Орды». И потому они, естественно, объявили тюркский язык «плохим», то есть языком «захватчиков», «иноземцев» и т. п. А своих подданных татар объявили потомками «плохих завоевателей».
Итогом такого искусственного противопоставления двух народов, живших в одной и той же стране и испокон веков сообща действовавших на исторической сцене, было то, что у русского народа отняли его прежнюю историю, очернив ее и передав «плохим татарам» в виде «истории Орды».
А у русских стали воспитывать чувство ущербности и неполноценности, «объясняя» им, будто они были завоеваны дикими кочевниками и много-много лет находились под их страшным игом. И в результате, дескать, русские сильно отстали в культурном развитии от просвещенных, развитых и демократических стран Западной Европы.
Вывод. Одну и ту же реальную историю Орды, то есть историю средневековой Русской Великой империи, у русских отняли, а у российских тюрок, татар — исказили и очернили.
Почему Пекин называется Пекином
Начнем с того, что в русском произношении современное слово «Пекин» очень неточно отражает подлинное наименование этого города. Еще в конце XVII века его называли по-русски Пежин. Это видно, например, из отчета русского посольства Н.Г. Спафария в Китай, посланного царем Алексеем Михайловичем: «15 мая 1676 года [Спафарий] добрался до царствующего града Пежина (Пекина)».
Итак, в XVII веке Пекин называется Пежин.
По поводу названия Пежин мы должны сказать следующее. Мы уже видели, что Русь = «Монгольскую» империю делили на области, или на Орды: Белую
Трудно отделаться от мысли, что название города Пежин, то есть Пегин, ввиду обычного чередования звуков «г» и «ж» по правилам русского языка, происходит от русского слова Пегий. Возможно, Пежин был столицей русско-«монгольской» = великой Пегой Орды.
Нам возразят: Пекин был основан в глубочайшей древности, задолго до «монголов», упоминается в китайских летописях и т. п. Хорошо, ответим мы и зададим простой вопрос: а как назывался Пекин в этих самых «древне»-китайских летописях? Может быть, Пекин или, как его сегодня называют китайцы, — Бейджин?
Нет.
По мнению историков, он назывался скромно и просто: Ю.
Спрашивается: почему Ю — это современный Пекин?
Кстати, в донесениях Федора Байкова, главы русского посольства, отправленного в Китай в 1654 году, столица Китая — как считается, Пекин — названа не Пекин, а Канбалык.
Китай или Богдой?
В русской дипломатической переписке, по крайней мере до конца XVII века, ни о каком Китае в тех местах, где эта страна находится сегодня, и ни о каких китайцах речи не шло. Государство называлось Богдойским ханством, а его жители именовались богдойцами. Китайского императора называли богдыхан, и никак иначе, или же богдойский кан, то есть хан богдойцев (см., например, «Историю России…» С.М. Соловьева).
На амстердамской карте XVIII века (см. рис. 45) область Богдой изображена вне Китая, рядом с его северной границей, за Китайской стеной. Это обстоятельство указывает, что еще в XVII веке вокруг вопроса о местонахождении Китая существовала немалая путаница. Неясно, например, в Китай ли направлялись посольства, о которых мы упоминали. И что именно означало в то время название «Китай»?
Кто такие буддисты?
Сегодня считается, что официальной религией Китая много сотен лет является буддизм, возникший задолго до новой эры.
Но оказывается, что известный средневековый ученый Бируни, якобы в XI веке н. э., а на самом деле веке в XV, не различал буддистов и манихеев. Напомним, что манихеи — христианская секта, возникшая в Византии.
Получается, что буддизм возник в Византии. Как и некоторые «древне»-китайские летописи. А потом и буддизм, и эти летописи были занесены на территорию современного Китая. Другие «древне»-китайские летописи пришли из Руси.
Историкам, конечно, не нравится приведенное выше утверждение Бируни о тождестве буддизма и манихейства. Вот как, например, искусно подводит Гумилев неопытного читателя к «опасной цитате» из Бируни: «Манихейство не было полностью подавлено (в Китае. — Авт.), хотя для того, чтобы удержаться, оно прибегло к обману. Манихеи начали притворяться буддистами. Сначала это была сознательная мимикрия… Выдавая себя за буддистов и соблюдая соответствующий декорум, китайские манихеи постепенно слились с буддистами, и даже такие ученые, как Бируни, перестали различать их». «Манихейские божества светил в буддийском облике обнаружены на иконах Хара-Хото».