Русь. Строительство империи 3
Шрифт:
Я скинул грязную рубаху, бросил ее в угол, стянул обувь и свалился на постель. Шкура пахла зверем и дымом — знакомый запах, почти родной. Я лежал, глядя в потолок. Тишина давила, только где-то вдали лаяла собака да ветер шуршал за ставнями.
И вот тут меня накрыло. Раздражение. Глубокое, тяжелое, как камень на груди. Все это — лагерь Игоря, предательство Искры, бегство по реке, крики Веславы — оно будто сжимало меня в тиски. Я устал от этой бесконечной борьбы, от того, что каждый день — это новый враг, новая угроза, новый повод держать топор наготове.
Я закрыл глаза, и мысли потекли сами собой. Как я
Березовка. Маленькое село, где я оказался. Люди там пили медовуху, плясали у костра, а я, чужак в их глазах, пытался понять, что делать. А потом эти бандиты налетели, и Вежа вдруг выдала мне навыки боя — как держать оружие, как бить так, чтобы не просто отбиться, а выжить. Я отбился. Стал старостой. Сначала временным, а потом, когда князь Святослав с боярином Душаном приехали, уже постоянным. Князь тоже был носителями Вежи — я это сразу почувствовал, система сообщает. Святослав тогда сказал: «Делай с селом что хочешь, но держи его крепко». И уехал. А я остался. Чинил колодец, мельницу, разбирался с убийством мельника Тимофея. Золото, что он нашел, оказалось причиной всех бед — и разбойников, и зависти соседей из Совиного.
Я строил частокол, учил дружину, чеканил свои монеты, когда Святослав умер. Власть в Киеве ослабла, и я решил — пора и обособиться. Объявил Березовку независимой. Вежа открыла мне магазин навыков, я начал прокачивать себя и людей. Победил Добрыню в поединке, сделал его десятником. А потом началась осада — боярин Душан и купец Ярополк из Совиного объединились против меня. Я отбился, ночью ходил в их лагерь, получил ранение, но выстоял. Наемники Митро помогли, а потом я узнал про предательство старейшины Тихомира. Захватил Совиное, стал князем. И вот теперь Переяславец. Город, который я укрепил, сделал своим. А теперь что? Игорь хочет его отнять, Искра предает, печенеги осаждают, варяги на подходе. И я лежу тут, уставший до чертиков, и думаю — за что мне все это?
Я перевернулся на бок, шкура зашуршала подо мной. Помню, как начинал: ни черта не понимал в этом мире. Как держать топор, как говорить с этими людьми, которые смотрят на тебя то с надеждой, то с подозрением. Вежа помогала, конечно — язык, навыки, советы. Но каждый шаг был как по тонкому льду. Разбойники, Душан, Ярополк, теперь Игорь. А между этим — золото Березовки, которое я сделал основой всего. Монеты свои чеканил, дружину вооружал, стены строил. И каждый раз, когда казалось, что я вот-вот выдохну, что-то новое. Осада, предательство, засада в лесу. Вспомнил, как еле выжил, когда Митро с Прохором напали на меня в пути из Совиного в Переяславец. Как Милава плакала надо мной, когда я лежал весь в крови. Смешно даже, если бы не так тошно.
Я открыл глаза, уставился в темноту. В Переяславце я хотел чего-то большего. Не просто выживать, а строить. Дал купцам золото, ремесла поднял, стены укрепил. А теперь что?
И Искра. Я до сих пор не понимаю, зачем она это сделала. Говорит, спасала
Я вздохнул. Темнота накрывала комнату, только лунный свет сочился через щели в ставнях. Надо спать. Завтра буду решать, что делать с Игорем, с печенегами, с городом.
Я — князь. Но как же мне это все осточертело. Борьба, кровь, интриги. Я не для этого жил. Я хотел кофе, отчеты, шутки с коллегами. А теперь у меня топор, шкуры и Вежа в голове, которая вечно считает очки влияния да подкидывает новые задачи.
Ладно, хватит ныть. Я закрыл глаза, заставил себя дышать ровно. Сон пришел не сразу — тяжелый, вязкий, как болото. Но я провалился в него, надеясь, что утром голова будет яснее. Потому что если я не найду выход, то все, что я строил, будет напрасно. И я останусь один, с топором в руке и врагами со всех сторон. А этого я не хочу. Не для того я сюда попал.
И только я смог прийти в некое состояние покоя, как я проснулся от резкого толчка в голове — не физического, а внутреннего, будто кто-то ударил прямо по мозгам. Глаза распахнулись, сердце заколотилось, как после боя. Темнота комнаты терема лежала тяжелым покрывалом. Шкура подо мной была влажной от пота, рубаха прилипла к спине. Я сел, тяжело дыша, и тут же услышал ее Вежу. Голос системы зазвучал в сознании.
'Носитель Антон, статус: Князь Переяславца.
Обновление системы завершено.
Глобальное уведомление активировано.
Внимание: объявление будет передано всем носителям системы на территории Руси в течение часа.
Подготовьтесь'.
Я замер, уставившись в темноту. Глобальное уведомление? Это что-то новое. Вежа раньше выдавала мне задания, навыки, очки влияния, но такого — ни разу. Все носители на Руси услышат это? Значит, я и Ратибор. Игорь — тоже.
Что-то серьезное назревало и оно явно перевернет все.
Я встал, отбросив шкуру, и подошел к столу.
Сел на лавку, потер виски, пытаясь собраться с мыслями. Вчера — бегство из лагеря Игоря, Веслава с Ратибором, крики на реке — все еще гудело в голове. А теперь это. Вежа молчала, не уточняя, что за объявление, но слово «глобальное» звучало как набат. Это касается меня и Ратибора. И, возможно, чего-то большего.
За окном послышался шум — тяжелые шаги. Я насторожился, рука легла на рукоять топора, которая лежала у стены. Дверь распахнулась, и в проеме возник Добрыня — волосы растрепаны, глаза горят, в руках факел. За ним маячила тень Ратибора.
— Княже, — выдохнул Добрыня, шагнув внутрь. — Что-то не так. Ратибор разбудил меня, говорит, духи ему в голову стучат. Говорит надо срочно к тебе бежать. Ты знаешь что-нибудь?
— Знаю, — кивнул я, поднимая руку, которая тянулась к топору. — Скоро что-то будет. И явно что-то нехорошее.
Добрыня выругался. Ратибор вошел следом, прикрыл дверь и встал у стены, скрестив руки. Его лицо в свете факела казалось вырезанным из камня.
— Духи сказали, — тихо сказал он, глядя на меня, — что всем что-то сообщат. Чую беду.