Русалка и зеленая ночь
Шрифт:
– А он нас не того?.. – спросил Ваня недоверчивым шепотом, хмуро кивнув на чашечку. Даня припомнил застолье на яхте государя-императора и поперхнулся. А доктор также шепотом отозвался:
– Зачем ему нас воскрешать и тут же травить заново…
– А зачем вообще было нас травить? – капризно спросил Даня.
Услышав эти разговоры, аббат разразился надтреснутым смехом.
– Ну, вот и настало время для момента истины, – сказал он. – Вы готовы слушать внимательно?
Друзья неуверенно пожали плечами и покивали.
– Похоже, что нет, – недовольно сжал тонкие
– А чай? – пискнула Машенька.
– Напьешься еще, – буркнул Даня, вырывая у нее из рук чашку и ставя на стол.
Все поднялись и вышли вслед за аббатом в соседнее помещение – белый зал с роялем, вазами и множеством картин изображающих юных дев… Нет! На картинах были не разные девушки, а одна и та же.
– Русалочка! – воскликнул пораженный Даня и забегал вдоль стен, рассматривая полотна.
– Нравится? – спросил довольный его реакцией аббат. – Когда-нибудь, уверен, эти полотна или, с позволения сказать, иконы, будут выставлены в каком-нибудь престижном художественном салоне… Сам рисовал. Все эти годы… – он вдруг задумался и повторил себе со вздохом: – Все эти годы…
– Вы тоже знали когда-то Любушку? – затаив дыхание, спросил Аркадий Эммануилович, и в его стариковской груди что-то екнуло.
– Почему же «знал»? – засмеялся аббат. – Знаю и сейчас. Ибо она здесь, вместе с нами, – с благоговением сказал он, воздев руки и молитвенно возведя очи.
В спровоцированном им мистическом трепете друзья тоже уставились вверх.
– Что это с вами? – встревожено спросила вошедшая в зал девушка, глядя на вперившуюся в потолок компанию. Все опустили головы и обернулись к ней.
– А вот и она, – объявил аббат.
Перед ними стояла изящная девушка в вечернем платье пастельно-сиреневого цвета. У нее была тонкая длинная шея, собранные сзади в пучок матово-черные волосы с завитушками по бокам и ровная челка над умными немного смеющимися серыми глазами. Движения ее были быстрыми, но в то же время плавными и изящными.
Рыжая веснушчатая Машенька в своей оранжевой украинской майке поверх белой футболки казалась рядом с этой гордой девушкой дискотечной подружкой каких-нибудь харьковских гопников.
– И ты, Даня, предпочел эту расфуфыренную куклу моей щедрой невинности? – вперившись в Любу взглядом, вполголоса заявила Машенька и поправила тонкими конечностями свои раскосые очки.
– Милочка моя, – вместо него отозвалась девушка голосом мелодичным, но с легкой ироничной хрипотцой, – если бы не я, от твоей пресловутой невинности осталась бы только белая футболочка.
– Это почему?! – настроившись на перебранку, подбоченилась Маша.
– Больно уж ты приглянулась его целомудренным реаниматорам, – криво усмехнувшись, кивнула девушка на аббата.
– Пан Анджей? – ища защиты, обернулась Машенька к хозяину.
– Э… Виновные уже наказаны, – поспешно сказал тот… – Давайте не заострять внимания на мелочах, и перейдем к делу.
– Ничего себе мелочи… – промямлила Машенька, но продолжать дискуссию не посмела.
2
Неприятных
а людям рассказывают только о двух-трех.
– Мне нелегко говорить об этом, – начала свой рассказ Люба в гостиной аббата, когда хозяин и его гости развалились на диванах и креслах. – Я бы никому никогда не рассказала о своем нелепом прошлом, если бы это не играло такого значения для судеб многих других людей и, не побоюсь этого слова, для всей нашей державы.
Я была самой обычной девочкой. Моя мать была очень религиозной и мнительной женщиной, и она часто впадала в истерику по пустякам. – Люба задумалась, а потом сказала так, словно вспомнила очень важную деталь: – Она всегда ходила в тугом платочке.
Не могу сказать, что я любила школу, но там мне было все-таки легче, чем дома, где каждый шаг расценивался как происки дьявола. Это, впрочем, не мешало мне расти веселой и свободной девочкой. Я ведь знала, что хороша собой и достаточно умна, чтобы добиться в будущем всего, чего захочу. И однажды у меня появилась мечта. Мечта не просто выбраться из проклятого поселка, но связать свою жизнь с космосом.
Конечно, сейчас это звучит довольно наивно, но в те годы, тридцать лет назад, летать в космос было даже престижнее, чем, например, сниматься в кино. И все, такие как я провинциальные девчонки, бредили космосом… Я была готова продать душу дьяволу в прямом и переносном смысле, лишь бы исполнить свою заветную мечту. Я грезила о Львовском Космическом Училище.
И вот однажды в моей жизни появился незатейливый шанс. Это был краковский студент-очкарик с угреватым лицом. Он приехал в Украину с друзьями, чтоб недорого там оторваться.
Аббат насупился, но Любушка не дала ему прервать себя и продолжала:
– Мы познакомились как раз во Львове, на фестивале Эм-Ти-Ви с участием ведущих европейских групп. Я тогда, с непривычки, здорово напилась и с трудом соображала. «Плохие парни» забрали меня с концерта и повезли на какую-то квартиру, думаю, вы догадываетесь, зачем. Но там оказался тот польский ботаник, и он не позволил им меня тронуть. Правда, это стоило ему разбитых очков, но в целом он вел себя геройски.
Утром я проснулась в его гостиничном номере, и у нас случился короткий роман. Но это был дурацкий роман. Я, видите ли, не хотела показаться неблагодарной. – Тут аббат просто побагровел. – Да, именно так, – сказала девушка с нажимом. – Посудите сами: велика ли заслуга – спасти девушку от сексуально озабоченных парней и переспать с ней самому?.. Но тогда я как-то не задумалась о сомнительном благородстве своего спасителя.
Мы плюнули на фестиваль и гуляли по запруженным туристами средневековым улочкам, целовались на набережной и, в общем, неплохо провели время. Оказалось, во Львове у Анджея живут родственники, и после двенадцатого класса, через год, он собирался приехать сюда учиться. Я уже тогда стала уговаривать его сделать это на год раньше, так как в Космическое Училище собиралась после десятого…