Русалка и зеленая ночь
Шрифт:
– Бывшей, – уточнил Блюмкин.
– Почему это бывшей?.. – нахмурился Анджей и примолк. – Хотя, да, – спустя несколько мгновений, вздохнул он. – Так и есть. Любушка теперь – мой кумир, мой светлый идол, а жена… Да, бывшая. – Он метнул быстрый взгляд на доктора. – И ваша, как выяснилось, любовница, тоже бывшая.
– Вот именно, – подтвердил Аркадий Эммануилович. – Вот именно… Сейчас нам с вами делить нечего.
– Тогда вернемся к плану! – воскликнул пан Анджей. – Впрочем, он, по-моему, вполне ясен. Ловим мальчонку и пытаем! Пока хвост не появится!
… –
– Нет, – помотал головой Даня, пряча от нее заплаканное лицо.
– Вы уверены? – спросила Маша и открыла книжечку на первой попавшейся страничке. – Стихи… А вы говорите… Ну-ка, ну-ка… И она продекламировала:
В моём паденье ты виновна:Просил я – ты не отдалась…Ему отдался я покорно,Три раза Богу помолясь.Она пристально глянула на Даню и продолжила:
Себе признаться не осмелясь,Смахну слезу с бесстыжих глаз.И буду дальше жить, надеясь,Что восемь раз – не… пустолаз.*– Точно не ваше? Это бы многое прояснило.
– Да нет же! – вскричал тот. – Да-да-да… Дайте-ка сюда. Вот ведь, написано тут, в уголке: «Ив. Антисемецкий». Хм… А я и не знал, что Ванечка тоже поэзией балуется! Давайте, вернем.
Он, сунул блокнот в карман брюк, и, взявшись за руки, они поплыли к Ване.
– Ну, и как у вас с этой? – спросила Маша по пути, кивнув в сторону Любочки.
– Да никак, – обиженно отозвался Даня.
– По-моему, она совершенно, совершенно ничего не понимает в поэзии.
Даня кивнул, чувствуя, как слезы на его глазах высыхают, и поделился:
– Вот что я вам скажу, Машенька. Живая она – совсем не то. Совсем не то.
«Надо будет убить ее когда-нибудь» – подумал вдруг Данечка о Любе. Но вслух этого произносить не стал.
– Некоторым, Данечка, быть живыми как-то даже и не идет, – светским тоном отозвалась Маруся, словно подслушав его мысль. – Так не стоит из-за них и расстраиваться…
3
Бьют черную корову – пугают рыжую корову.
Корабль остался на орбите, а жилой модуль отстегнулся от него и помчался к земле. В треугольных иллюминаторах замелькали обрывки облаков. Дернуло, это, как шасси в самолете, из специальных ниш по бокам модуля вывалились и начали торможение реактивные двигатели, а затем над ним раздулся серебристый огурец вакуумного дирижабля. Спускаемый аппарат почти остановился и медленно поплыл по воздуху. Двигатели повернулись горизонтально, и лунная братия, ускоряясь, помчалась мимо громадных круч косматых облаков. Управлялся
– Ах, Господи, как это здорово! – воскликнула Машенька, когда под ними во всей своей красе открылись блистательные массивы столицы.
– Боже, Царя храни! – завел Даня по привычке, но тут же, никем не поддержанный, осекся.
– Настоящего! – пришел ему на помощь Ванечка и взмахнул кулаком. – Долой самозванца! – И упрямо запел: «Боже, Царя храни!..»
И тут вся братия жахнула:
– Сильный, державный…
Только они допели, как аббат, прижав к уху ручной коммуникатор, объявил:
– Та-ак! По сообщению пресс-службы его величества… Государь проводит сегодня званный обед в загородной резиденции Павлово. Поворачивай колымагу! – зарычал он на пилота-послушника.
Реактивный цеппелин развернулся над сизыми уральскими сопками и устремился прочь от громады города в темную рваную муть вечернего неба.
Чтобы не быть замеченными раньше времени, приземлились где-то в лесу, поодаль от царской резиденции. Послушники стали деловито выкатывать наружу горные велосипеды.
– Мы что, на великах поедем? – не поверил своим глазам Блюмкин.
– Да! – отозвался аббат. – Сегодня верховой и автомобильный транспорт использовать небезопасно. Дьявол легко овладевает умами водителей и лошадей, – он многозначительно потыкал пальцем между глаз. – Нет. Чушь какая-то. Больше просто не на чем.
– Понятно, – хмуро кивнул доктор, впервые за много лет садясь на велосипед.
Ночное небо затянуло бледно-желтая муть, в оврагах струился туман, а колонна повстанцев-опричников, крутя педали, быстро двигалась по лесной тропе через бугристый мрачный лес, мимо болотистых кладбищ и заброшенных усадьб. Вдруг над колонной появилась летучая мышь.
– Шпион! Шпион! – закричал аббат, размахивая над головой распятием.
Мышь пискнула и, быстро хлопая крыльями, скрылась в лесу.
– Вы уверены, что это был разведчик? – спросил Блюмкин, поравнявшись с велосипедом аббата.
– Нет, – признался тот. – Нервы шалят. Но это навело меня на хорошую мысль.
Спустившись в овраг, он спешился и объявил перекур.
– Мы почти на месте, – сказал он, – надо послать разведку.
Он призвал к себе двух послушников. Те вняли его приказу и ненадолго вылезли из оврага. А когда вернулись, доложили обстановку:
– Беснуются, курвы, – задыхаясь после подъема, проговорил старший послушник.
– Чтоб их бездна съела! – выругался аббат, и глаза его возбужденно забегали. – Значит так! – собравшись с мыслями, сказал он. – Бросаем велосипеды здесь и обходим дворец с юга. Там ворота.
– А сколько их? – робко спросил Блюмкин.
– Тьмы, – лаконично ответил послушник. – Просто тьмы.
– Что делать будем? – обреченно спросил Аркадий Эммануилович.
– Пойдем напролом, – сказал аббат. – Для начала – легально. У нас есть имперские удостоверения.