Русалка в бассейне. Новое дело графини Апраксиной
Шрифт:
Не задерживаясь уже больше перед другими цветами, они прошли в павильон, целиком заставленный одними орхидеями. Если в других помещениях «Парадиза» между горшками и кадками с растениями стояли скульптуры, небольшие переносные фонтаны, стеклянные шары, фонари и прочая садовая атрибутика, то в зале с орхидеями не было никакого китча и вообще ничего лишнего, кроме металлических столов, расставленных правильными рядами, и простых глиняных горшков с орхидеями. Только некоторые, особо ценные растения стояли отдельно, на специальных подставках, на каких в музеях
Какая-то дама стояла перед одной из таких подставок, слегка покачиваясь и взирая на стоящее на ней растение с совершенно зачарованным видом. Дама взволнованно дышала, отчего ее высокая грудь ходила ходуном, лицо раскраснелось, на крутом лбу выступили росинки пота. За стеклом был необыкновенный экземпляр «венерина башмачка» — огромный, оливково-зеленый, с тигровыми пятнами на воскрыльях, с легким коричневым пунктиром на самом «башмачке» и нежнейшим розовым пятнышком на самом его кончике. Такие же пятнышки были и на стекле. «Уж не поцеловала ли она цветок сквозь стекло, оставив на нем пятно губной помады?» — подумала Апраксина. Но нет, лицо дамы не носило никаких следов косметики. Впрочем, это могла сделать до нее любая другая посетительница, увидев цену на этикетке, — так сказать, прощальный поцелуй!
— Какая развратная тётка! — негромко сказала баронесса, глядя на странную даму. — Марго, вот тебе тема для новой книжки — роман женщины с орхидеей!
— Ну, это уж слишком! — взвизгнула Марго, вырвалась, подхватилась и помчалась к выходу из павильона.
— Чего это она вдруг взбесилась? — удивилась Альбина.
— Авторское самолюбие, надо полагать! — усмехнулась Апраксина. — А ты уже выбрала, что купить?
— А я куплю вот эту самую штуку! — Альбина решительно ткнула в зловещее и прекрасное растение.
— Ты с ума сошла, Альбина! Взгляни на цену!
— У меня банковская карточка с собой. Это будет подарок от Генриха к моему дню рожденья. Я ему покажу сначала подарок, потом магазинный чек, и он, конечно же, как благородный и благодарный человек не откажется перевести деньги на мой счет. Мы всегда так делаем.
Апраксина покачала головой: финансовые отношения в семье баронов для нее были загадкой. И все же, желая удержать подругу от транжирства, она зашла с другой стороны:
— Прости, Альбина, но разве твой день рожденья не в марте?
— Да, он уже прошел… Но ведь и следующий март тоже на за горами, так что пусть у меня будет заранее подарок от мужа, который мне нравится, — я имею в виду подарок, а не муж.
— ?
— Да нет, муж мне тоже нравится… Ах, да не путай ты меня, Елизавета! Хватит с меня одной Марго!
— Хорошо, я постараюсь. Пойдем Птичку ловить!
— Сначала — орхидея! А то вдруг эта одуревшая тетка решится и купит ее.
— Навряд ли, взгляни на ее обувь: у нее стерты каблуки… А что это с Марго случилось?
— Понятия не имею! Не могла же она так обидеться за одно только упоминание ее книг?
— Могла. Особенно
— Ладно.
Апраксина вышла из выставочного зала в сад. Он занимал гектара четыре, и в нем было множество образцовых садиков, устроенных для просвещения садоводов-любителей: садики английские и китайские, японские и мавританские, с бассейнами, прудиками и ручейками, беседками и перголами, фонтанами и скульптурами, скамеечками для бабушек и детскими площадками, альпийскими горками и каменными садиками — все и на всякий вкус! Найти среди всей этой красоты маленькую Марго было задачей поистине детективной, и Апраксина, вздохнув, решительно ступила под сень дерев…
Нашла она Птичку неожиданно легко: та вовсе не пряталась в кустах, как можно было предположить, а стояла, вся на виду, на изящном горбатом мостике, перекинутом через небольшой вытянутый пруд. Прудок этот по берегам зарос желтыми и лиловыми ирисами, а в воде его уже распускались розовые, белые и желтые кувшинки-нимфеи. Удивительное дело, но Марго любовалась водяными цветами, перегнувшись через перила и явно утратив бдительность. Апраксиной показалось, что Птичка слишком уж свесилась вниз, и она поспешила к ней.
— Марго, не наклоняйся так низко — свалишься! Ты ведь у нас не водоплавающая птица!
— Идите сюда, Елизавета Николаевна! Посмотрите, у них тут русалочка плавает! Только почему-то спиной кверху…
Ох уж этот непосредственный ребенок с седой челкой! Она уже обо всем забыла и восторгалась какой-то там пластиковой русалкой.
Графиня, с успокоенным лицом, не торопясь пошла к пруду. Вдоль ведущей на мостик дорожки стояли серые пластиковые цапли и огромные зеленые, тоже искусственные, лягушки. Апраксина взошла на мостик и стала рядом с Птичкой.
— Ну, и где же твоя русалка? — спросила она, обнимая одной рукой Марго за талию, другой держась за перила и наклоняясь над прудом.
— Вон там, в глубине бассейна, под мостиком…
— В глубине пруда, — машинально поправила ее Апраксина. — Это не бассейн, а искусственный пруд. У тебя портится русский язык, Марго!
— Я пишу по-немецки!.. Сейчас солнце зашло за облако и ее не видно. Обождите минутку, солнышко выйдет, и она…
Облако было небольшим, солнце показалось уже через минуту.
— Вот теперь я ее уже вижу! — радостно воскликнула Марго. — Надо только вглядеться, потому что эти цветы…
— Ирисы.
— Ну да, ирисы! Они отражаются в воде и мешают ее разглядеть.
Апраксина еще чуть-чуть свесилась, отпустила Марго, прикрыла глаза рукой и действительно увидела в полутени под мостиком колышущиеся в воде пряди длинных желтых волос, край зеленовато-белой щеки и даже краешек голубого глаза, обрамленного длинными мокрыми черными ресницами. Большая часть туловища русалки была скрыта в темноте у края моста, там, где он нависал совсем низко над водой.