Русалка. Сборник страшных рассказов

Денисова Виктория

– Мефистофель – это сам дьявол, а Оскурио – всего лишь посредник. Он человек, хотя и весьма жуткий, но человек.

– Неужели вы верите во всю эту чушь? – с неприкрытым раздражением спросил Ставров. – Наверняка это обычный шарлатан, выуживающий из наивных дураков деньги. А везение Залесского – чистой воды случайность.

– О! Вы не правы. Оскурио не берет денег.

– А что же? Неужто просит расписаться кровью?

– Вовсе нет. Достаточно просто слов.

– Но вы, стало быть, так и не решились? – спросил поэта Вяземский.

– Нет, не решился. Я испугался. – ответил тот.

– Так кто же он все-таки

такой – этот злосчастный Оскурио? – Вишневский пододвинул к Авдотьину кресло, приглашая тем самым начать рассказ про посредника дьявола.

…

Никто не знает где и при каких обстоятельствах появился на свет странный господин, именующий себя Оскурио. Неизвестен также точный возраст этого загадочного итальянца. Однако в мистических кругах восточной и южной Европы о нем слыхали многие. Говорят, будто бы Дьявол лично явился юному Оскурио и избрал того в посредники между собой и людьми. Иные же утверждают, что мужчина- сын Нечистого, зачатый одной могучей ведьмой на шабаше в Вальпургиеву ночь. Третьи уверены, что Оскурио и есть сам Сатана, принявший человеческое обличье, дабы сбивать с пути людские души. Сложно установить истину, однако все, кто встречал этого таинственного итальянца, сходятся в одном – он имеет прямой контакт с Дьяволом и меняет души на исполнение заветных желаний.

Список, попавших в цепкие лапы лукавого при помощи Оскурио весьма внушителен. Вмешательству Сатаны приписывают успех многих выдающихся литераторов, художников и даже полководцев. Впрочем, по слухам, Сатана и его посредник не гнушаются и более приземленными людьми. Так, по некоторым сведениям, несколько румынских крестьян таинственном образом разбогатело за весьма короткий срок, а дочь одного зажиточного помещика в Бессарабии сбежала с нищим сапожником. И это, не говоря уже о том, что парочка публичных девиц из дома терпимости в Будапеште внезапно нашли весьма зажиточных покровителей. Впрочем, вполне вероятно, что это лишь совпадения, но вы же знаете людскую молву. Любой незаслуженный успех приписывается проискам Сатаны. Так же было и с неожиданным карточным везеньем уже известного нам Мстислава Залесского.

Поэт Авдотьин повстречал Оскурио при весьма странных обстоятельствах. Волею судьбы он оказался в северном румынском Семиградье, где гостил в древнем замке одной эксцентричной особы. Окруженный глухими лесами, овеянный темными преданиями и слухами, замок мрачно возвышался на одинокой горе, наводя ужас на жителей окрестных деревень. Из слуг в доме были лишь печальный немой дворецкий, да сухонькая старая кухарка. Загадочная хозяйка замка ездила в карете, высунув в окно, обтянутую черной кружевной перчаткой руку с таинственным перстнем на указательном пальце. Никто и никогда не видел ее, сокрытого траурной вуалью, лица. Ходили слухи, что она крадет новорожденных, что за ужином ей прислуживают демоны. Местные сплетницы шептались, что дама родила сына от самого Сатаны, и в черной люльке на цепях диким криком оглашает своды замка дьяволово отродье, требуя человечьей крови. Однако поэту воочию удалось убедиться, что слухи эти совершенно беспочвенны. Но нечто странное все же происходило. В канун праздника, именуемого у католиков днем всех святых, к хозяйке пожаловали весьма необычные гости. Жуткий горбун, мертвецки бледная старуха, одетая в платье позапрошлого столетья, долговязый человек в черном длинном плаще, загадочная молодая дама и тот самый Оскурио. За ужином завязался разговор о творческих муках, и поэт признался, что страдает от иссякшего вдохновения и уязвленного тщеславия. Оскурио, не мешкая, глядя прямо в глаза Авдотьину спросил, чем тот готов пожертвовать ради величия. Итальянец не предлагал в открытую продать душу Дьяволу, но поэт умом и телом чувствовал, о чем на самом деле идет речь.

– Многие великие умы, чтобы остаться в вечности, обрекли себя на вечные муки! – мрачно сказала хозяйка дома.

– Но стоит ли игра свеч? – спросил Авдотьин.

– А это каждый решает сам! – хитро улыбнулся Оскурио. – Но скажу вам вот что – если бы все в этом мире думали о посмертных страданиях, человечество не получило бы ни одного хоть сколько-нибудь годного романа, сонаты или живописного полотна.

– Неужели вы хотите сказать что… – возмутился было поэт.

– Я лишь хочу сказать, что праведники не наследуют величия. – отрезал итальянец.

Ночью, после этого странного ужина Авдотьин никак не мог заснуть. Он лежал с открытыми глазами и с любопытством рассматривал висящий на стене гобелен. Поэт только

сейчас заметил, что полотно изображает какую-то извращенную версию микеланджеловского сотворения Адама. Вместо Бога руку Адаму протягивал некто демонического вида. Точнее не руку, а зажатое в когтистой лапе перо. Чем больше Авдотьин смотрел на гобелен, тем больше ему начинало казаться, что персонажи приходят в движение, однако оторвать взгляд он почему-то не мог. Вот рогатая голова повернулась и пристально уставилась на поэта. Еще секунда и Сатана шагнул с полотна прямо в комнату. Он вплотную подошел к кровати Авдотьина, наклонился и испытующе смотрел желтыми змеиными глазами. Все это время поэт силился пошевелиться или закричать, но тело его словно парализовало. В конце концов видение исчезло, а сам Авдотьин провел остаток ночи без сна, размышляя о том привиделось ли ему все это или приснилось.

На утро гости хозяйки таинственным образом испарились. Все, за исключением Оскурио. Он выжидательно смотрел на поэта за завтраком. Авдотьин же напротив старательно прятал от итальянца взгляд. Поняв, что на страшную сделку поэт не согласен, Оскурио вскоре после трапезы отбыл из замка.

…

В комнате после странного рассказа воцарилось молчание, внезапно прерванное самим же рассказчиком:

– Однако скажу вам честно, господа, – бывают дни, когда я жалел, что не согласился на предложение.

– Так ведь никакого приглашения вовсе не было! – воскликнул Ставров, – вы сами нафантазировали себе Бог весть что, сами в это поверили, а теперь еще и нас хотите убедить.

– Именно так и рождается молва о всевозможных колдунах, магах и дьяволовых посредниках, – скептически заметил Вяземский.

– Что ж, – Авдотьин поднялся с кресла, – пусть каждый останется при своем мнении. За сим, позвольте откланяться, время уже за полночь.

Присутствующие обратили внимание, что час и впрямь поздний, и начали постепенно расходиться. Проводив гостей, Вишневский задумчиво курил на крыльце, когда краем глаза заметил, как что-то белое промелькнуло в саду и скрылось за беседкой. Он мог бы поклясться, что это была человеческая фигура. Однако кто в дождливую ненастную ночь, мог бегать по раскисшей земле в осеннем саду? Должно быть показалось – решил хозяин усадьбы и отправился спать.

На следующий день после вышеописанного ужина, по городу разлетелась тревожная весть – художник Н. сбежал из сумасшедшего дома. Казалось бы, молодой человек в больничной пижаме должен быть хоть кем-то замечен, однако Н. так нигде не объявился. Город посудачил о происшествии недельку, да и забыл о бедном художнике. Однако следующим летом имя Н. вновь всплыло в светских сплетнях. Утверждали, что пропавшего безумца видели в Карловых Варах, и выглядел он совершенно здоровым. Кое-кто клялся, что лично сидел за игральным столом с молодым Н. в Монте-Карло и тому везло так, будто сама Фортуна поцеловала счастливчика в голову. Заметили так же, что художник, вовсе не помнит, что он художник и в речи его сквозит польский выговор. Издатель Репнин уверял всех, что душе Мстислава Залесского, вызванной Магиром из преисподней, удалось полностью возобладать над телом Н. И заядлый картежник, оказавшись снова в подлунном мире, принялся за старое. Эти разговоры конечно же не могли пройти мимо ушей поэта Авдотьина и вскоре тот совершил неожиданное путешествие в Румынские Карпаты, а уже через несколько месяцев его фамилия украшала роскошный поэтический двухтомник в золотом переплете. Остается только догадываться связаны ли как-то между собою эти события. Однако некоторые уверены, что, убедившись на примере Залесского, что для продажной души все же есть лазейка, Авдотьин решился на сделку с Оскурио. Впрочем, это только слухи, и, вполне возможно? что своим успехом поэт обязан вовсе не инфернальным силам, а свежему горному воздуху и молоку карпатских коз.

ДАР

Осенью позапрошлого года я ехал поездом в Кисловодск. Здоровье мое тогда весьма пошатнулось, и доктор Быковский отправил меня на воды. После слякотной и пакостной петербуржской погоды с ее пронизывающими до костей ветрами было радостно переместиться в теплые кавказские предгорья. За окном вместо голых ветвей и мокрого снега мелькали пышные сады, с гнущимися от тяжести плодов яблонями, и тронутыми золотом и багрянцем, но все еще зелеными деревьями. Бабы с чумазыми ребятишками ленно провожали нас взглядом, не выказывавшим уже никакого любопытства. Мол поезд и поезд, не удивишь ты нас гудящей громадиной и не такое видали. У вокзалов с лотка торговали сушеной рыбой и пирогами.