Русалка

Черри Кэролайн Дженис

— Не стоит попусту тратить свои силы, — сказал Ууламетс, неожиданно поднимаясь со своего места, а Ивешка при этом чуть отступила назад. — Что я только что говорил тебе, девочка? Помнить и не забывать? Не желать ничего не обдуманно? Но ты знаешь только себя, и не думаешь, и не вспоминаешь о своих ошибках.

— Я пытаюсь, — прошептала Ивешка. — Папа, я пытаюсь…

— Для кого? — едва не крикнул Ууламетс. — Вам следует объединиться. Да, он выбрался из своего угла… Малый, ты чувствуешь его?

Саша почувствовал… он неожиданно узнал едва уловимый холодок, которым потянуло от ближайших кустов, такой же подвижный и неуловимый, как

змея, в облике которой водяной являлся временами. Саша хотел встать и предупредить Петра…

— Приведите его сюда, — прикрикнул на них Ууламетс. — Пожелайте, чтобы он оказался здесь. — Заставьте его прийти сюда!

В этот момент Сашу охватил испуг от одной лишь мысли о безопасности Петра, и Гвиур бросился наутек.

Остановись! — тут же подумал он про себя, теперь уже одновременно и с Ууламетсом, и с Ивешкой, и тут же почувствовал, как это скользкое существо начинает сжиматься, стараясь выбросить свои желания в их сторону, и извивается как змея, прижатая палкой. Петр тут же проснулся от сильной боли и закричал: «Боже мой!", выражая таким образом свое единственное желание и, стоя на коленях, старался сжать свою больную руку, в то время как собравшийся было в бега черный поток, чем-то напоминавший пролитые чернила, хлынул из кустов прямо в его сторону…

Остановись! — так в очередной раз приказал Саша, и так же сделал и Ууламетс, и так же сделала Ивешка. Тогда передний край чернильного потока начал подниматься и очень быстро оказался на уровне головы Петра и толстел буквально на глазах по мере того, как очередные волны набегали из темноты, подпитывая его.

Он должен был удержать это существо, должен удержать, пока оно пыталось любыми доступными ему путями добраться до Петра, который, спотыкаясь при каждом движении, поднимался на ноги, с обнаженным мечом, который держал теперь в левой руке, пытаясь — о, Небесный Отец, нет! Не позволяй ему этого!… — атаковать подвижную черную массу…

— Обманщик! — кричал Ууламетс. — Решил обмануть меня, так? — Темная масса опустилась на землю, свернувшись в кольца, и напоминала безголовую змею, как раз в тот момент, когда Петр неуверенными шагами направился в ее сторону. — Обмануть меня?! — Ворон покинул свою ветку и ринулся сверху на водяного, а Малыш, взлохмаченный мохнатый шар, весь с головы до ног в листьях, ощетинился, зашипел и пытался ухватить его зубами.

— Не трогайте меня! — закричал Гвиур, корчась на земле. — Не трогайте, не трогайте! — Он начал прятаться, превращаясь в дым, который рассыпался на мелкие облака по мере того как водяной усиливал сопротивление. — Остановите его! — завизжал Саша на Ууламетса. Сейчас даже Ивешка перестала помогать старику мучить водяного, и он, воспользовавшись тем, что давление на него ослабло, вновь двинулся в направлении Петра, сделав быстрый по-змеиному изворотливый бросок намерений своей злой воли около замешкавшегося Саши и пытаясь оторвать его желания от желаний Ууламетса, но Саша продолжал думать только о безопасности Петра, и побежденный водяной взвыл: — Не я делал, не мне и отвечать. Нет здесь моей вины. Никогда…

— Говори правду! Немедленно! — закричал на него Ууламетс, и мерзкое существо тут же превратилось в узловатый дымовой шар, размером не больше человека.

И, не переставая, продолжало гнусавить:

— Человек заставил меня сделать это. — Голос становился все тише и тише. — Я не убивал ее. Забрал лишь ее кости, только и всего. Он сказал мне, что я могу забрать ее кости. Она

может владеть этим лесом, я же тогда смогу владеть этой рекой, вот и все.

Ивешка покинула поле боя, оставила паутину желаний. Саша почувствовал это по тому, как возросли его собственные усилия, все в нем задрожало, словно готовая лопнуть струна, и он закричал, в отчаянии:

— Гвиур, скажи, кто этот человек? Почему он сделал это?

— Она знает! — прокричал Гвиур, свернулся в кольца и уменьшился в размерах. — Он убил ее, он затащил ее в реку, он забрал ее сердце, и он никогда не отпустит ее назад, он вообще ничего не отпустит: ни ее, ни меня, ни тебя, если ты не сможешь остановить его, а ведь только я знаю, как! Я знаю все секреты, о которых она не может сказать, я знаю, что вам нужно, а вы вместо этого жгли меня, разоряли мою пещеру, обвиняли меня в том, что, на самом деле, сделал он! Ну и ладно, будьте вы все прокляты! Почему я должен помогать дуракам? Спроси меня, почему все ваши планы провалились! Спроси меня, куда подевалась мать твоей дочери!

Неожиданно он вновь разлился по земле будто чернила.

— Остановите его! — закричал Ууламетс, и Малыш мгновенно исчез, и вслед за этим последовал испуганный вой и звуки погони, сопровождаемые шумом старых листьев и кустов, сливавшиеся со звуками насилия, которые не замедлили последовать вместе с лаем, шипеньем и шумом борьбы.

Петр согнулся, опустив меч и ухватившись правой рукой за колени, а Саша, спотыкаясь, бросился к нему со всех ног.

— С тобой ничего не случилось?

— Нет, нет, — задыхаясь произнес Петр, продолжая оглядываться на лес и опираясь одной рукой о колено. — Что проку в одной руке? Мне нужно две.

Саша попытался помочь ему, но при этом его мысли разбегались во все стороны: он думал и о Малыше, который исчез с поляны, и об Ивешке, силуэт которой все еще мерцал где-то среди дальних деревьев, и об Ууламетсе, который кричал ей вслед, чтобы она вернулась. Голова его раскалывалась от боли. Он не смог остановить пагубное воздействие всех этих существ на Петра, он не переставая думал об этом, и решил, что должен усилить это желание, отбросив все свои ранние сомнения, которые были у него еще в ту пору, когда он едва-едва мог отважиться начать борьбу с этой болью.

— Спасибо, — едва слышно сказал Петр, на самом деле, и не подозревая, сколь ужасный промах совершил он своей помощью. А может быть, он был все еще в том состоянии, как и мгновенье назад, когда ему еще казалось, что это он удерживал водяного, в то время как Ууламетс рвал его в клочки, до тех пор, пока сам не прекратил этого, или это сделал сам Петр? Теперь было очень трудно вспомнить в хаосе тех событий, кто из них досадил водяному больше всех… за всю ту боль, которую испытывала и Ивешка, и Петр…

— Вернись, — по-прежнему кричал Ууламетс, продолжая звать свою дочь, а, может быть, и Малыша. Петр, тем временем, буквально рухнул на пенек около костра, с тревогой поглядывая в лес.

— Черневог, — произнес он, переводя дыханье. — Это его имел в виду водяной, так должно быть. Ведь это ее возлюбленный убил ее. «Он сказал мне, что я могу забрать кости…» Боже, что же это за человек?

— Колдун, — сказал Саша, чувствуя, как у него пересохло в горле, и думая о том, что он не может позволить, чтобы продолжался весь этот кошмар. Он был готов пожертвовать собой, но остановить это. Даже если отступится Ивешка, даже если отступится Ууламетс, он будет продолжать.