Русалка
Шрифт:
– У тебя время завтрака или обеда? Потому что я заказал обед, если что. Давай, вставай уже, в ресторан пошли...
Я быстро переоделась, сходила почистить зубы, и мы отправились в вагон-ресторан. У меня не было аппетита, но я, чтобы сделать приятно Киту, ела с наигранным удовольствием. У Кита аппетит был всегда. Наблюдая за ним украдкой, я улыбалась. Как обычно, он управился с первым, вторым и третьим когда я едва осилила полтарелки супа.
– Если не съешь, я вылью его тебе на голову.
– Сказал он.
– Я не шучу!
– Все съем, не ругайся. А если я стану есть как ты и буду толстая? Вон
Кит бросил взгляд на объемную немолодую дамочку, которая уплетала взбитые сливки и нахмурился.
– Нет... ты такой не будешь. Как начнешь много есть, я тебе заклею рот скотчем.
Я отодвинула тарелку. Он уставился невидящим взглядом на солончаки за окном и будто забыл про меня. Он часто вот так вот "уходил" посреди разговора. И у меня не находилось слов, чтобы возвращать его. Но в этот раз я не удержалась и накрыла его руку своей. Он вздрогнул.
– Поговори со мной.
– Прошептала я.
– Мне страшно...
Это были нужные слова. Но я осознала это лишь после того, как они сорвались с губ! Как я раньше не догадалась?! Чтобы он был сильным, я должна показать, что я слабая.
Он повернулся ко мне.
– Кать, да брось, ты чего?! Все же хорошо.
– Он потянул меня за руку, предлагая сесть рядом с ним. Я пересела. Он обнял меня за плечи.
– Бояться нечего, Кать. Я вылечился, точно тебе говорю. Все поменялось с тех пор, как ты со мной. Все по-другому. Я не могу тебя оставить, сама понимаешь.
– Ты не говоришь со мной. Тебе плохо. Я это чувствую, но ты не рассказываешь ничего мне...
Он поднял мою голову за подбородок. Осторожно поцеловал в губы.
– Я люблю тебя.
– Да, я знаю...
– И сделаю все, что ты захочешь.
– Тогда не молчи.
– Ладно. Ладно, расскажу все, что захочешь.
– О чем ты думал сейчас? Когда смотрел в окно?
– О... не знаю, я не думал. Просто на душе как-то неспокойно. Из-за матери.
– Из-за матери?! Ты не хочешь к ней ехать?
– Как будто... не хочу. Понимаешь, вроде хочу головой. А внутри что-то держит. Внутри что-то не хочет. Нифига на родину не тянет, Кать. Разве бывает такое?
– Не тянет туда, где родился и вырос?
– Я усмехнулась.
– Да, бывает.
– Ну вот видишь, ты меня понимаешь. А ведь как-то легче стало. Я тебе сказал, ты меня поняла - и стало легче. Ты умница, знаешь что просить! У тебя волосы пахнут клевером, ты знала? Я все собирался тебе сказать, но не тот момент всегда был...
– Он уткнулся носом мне в макушку и шумно вдохнул.
– Расскажи мне про мать, Кит. Почему ты попал в детский дом? Почему не рос с ней? Почему ни разу не навестил ее?
– Она мне письма писала. Ну и я ей пару раз. Некогда было.
– Расскажи мне все!
– Я могу рассказать... да только не знаю почти ничего. Ты много помнишь, когда маленькая была? Я как в тумане. Какие-то короткие картинки, обрывки фраз. Я жил с матерью до семи лет. Помню, у нее гостиница, кажется, была. На обрыве, внизу всегда шумело море. И как-то пасмурно, ветрено было, даже летом. Серый двор, ни деревца. Надо было надевать куртку и ботинки. В доме было холодно. На верхних этажах нормально, а внизу жуткая холодина. Я зачем-то туда постоянно ходил, мерз... там работники что ли жили, не помню. Я
– Она отдала тебя в детский дом? Твоя мать?
– Мать? Нет, нет... это не она. Я помню, что вышел на вокзале, в чужом городе. Поболтался там немного, и меня забрали в милицию. А оттуда уже в детский дом.
– Ты сбежал от матери? В семь лет? Почему она не забрала тебя потом, когда тебя нашли?
– Я им не сказал, откуда я. Сказал, что зовут Никита. А фамилию не назвал. Адрес не назвал. Да я и не знал ни своей фамилии, ни адреса. Я же в школу еще не ходил. Точно помню - я в детдоме только пошел в школу впервые. В общем, я ментам ничего про себя не сказал. Даже не рассказал, откуда приехал. Говорю - просто в поезде каком-то ехал, каком не знаю. Я не соврал на самом деле - я и правда ничего не знал. Хотя... я помнил слово Мингон. Ты знаешь, что это такое? Развалины так назывались, которые рядом с материной гостиницей были. Если бы я сказал "Мингон", они бы сразу нашли, откуда я. Я догадался об этом, потому не сказал.
– Ты не хотел, чтобы мать нашла тебя?
– Не знаю. Я не помню! Но, видимо, не хотел, раз не сказал.
– Как же она нашла тебя? Она же тебе писала?
– Я не знаю. Это было сто лет назад, Кать. Она мне писала несколько раз, да. О всяких делах в гостинице, о постояльцах, о том как там все... Я посылал ей деньги, когда стал зарабатывать.
– Какая странная история.
– Пробормотала я, сжимая руку Кита. Я представила этого маленького испуганного мальчика. Мне захотелось обнять его, прижать к себе, утешить, согреть. Скоро у меня будет такая возможность. Но лучше бы ее не было...
– Кит?
– Да?
– Возможно, Игнат прав. Может там, у матери - с тобой что-то случилось, что ты забыл. А потом гипнотизер случайно задел эту скрытую память и поэтому ты...
– Ну да. Может и так. Хорошо бы просто вспомнить, чтобы не тащиться туда. Уныло эти равнины видеть снова.
– Тебе не хочется возвращаться?
– Типа того. Вообще не хочется.
– Послушай, я тут немного училась в институте на психолога...
– Ты умная девочка
– На одной лекции нам рассказывали, что человек может не помнить события, но помнить чувства.
Вспомни, что ты чувствовал в те дни, когда тебя нашли на вокзале? Когда ты попал в детский дом? Ну... какое у тебя было настроение? Что ты ощущал?
Кит покрутил головой, будто раскачивая мысли. Помычал, глядя в потолок. Я не удержалась от улыбки - он так серьезно отнесся к моему заданию. Вот что делает с людьми упоминание о высшем образовании!
– Ощущал... я... ну интересно было. Столько людей вокруг. Было интересно, я не видел никогда до этого столько шумного народа. У нас там только шум моря, да тихие разговоры.