Русалки белого озера
Шрифт:
– Да, позаимствовать! Хозяина рядом не было, поэтому спросить было не у кого. А на дороге я нашел вашего незадачливого водителя. Пришлось повозиться, прежде чем я починил ему карбюратор…
Анне захотелось вдруг обнять Кирилла, однако она вместо этого отошла от молодого человека и весьма холодно произнесла:
– Крайне вам признательна. То, что автомобиль снова на ходу, меня радует. Вы ведь доставите меня в «Чертяково»?
Она знала, что должна попасть туда. Судьба ли посылает ей знаки или нет – ей все равно. Страх не то чтобы прошел, он перешел в рациональную плоскость.
Значит, требовалось узнать, кто это или что. И узнать это можно было только в «Чертяково». Если она сейчас сдастся и уедет обратно в Москву, то никогда не узнает, что же здесь в действительности имеет место. А этого, Анна знала точно, она себе никогда простить не сможет. И через пятьдесят лет, уже седой старухой, будет кусать локти, сожалея о том, что позорно бежала, так и не доведя расследование до конца.
Это было ее расследование! И она была связана с этим «Чертяково» – неведомым, пока что необъяснимым образом. Вот именно, пока что! Ведь она здесь, чтобы все это и разъяснить!
Кирилл тряхнул ее за плечи и произнес странным тоном:
– Мы едва не переехали вас, и я видел ваше лицо с свете фар. Такого ужаса я еще никогда у человека не видел. Вы от чего-то спасались, ведь так? На вас что-то напало?
– Какое-то животное! – заявила уклончиво Анна. – А я, дура, перепугалась до смерти. И бросилась бежать!
– Какое такое животное? – продолжал упорствовать Кирилл. – Что, ежик или енот? От ежика или енота с такими глазами не бегут! Это ведь было что-то другое?
– Вот чтобы узнать, что это было, я и еду в «Чертяково»! – отмела все попытки переубедить ее Анна. – Вы меня отвезете? Если нет, то мне придется идти пешком. Прямо сейчас!
Кирилл вздохнул, давая понять, что ничего поделать не может. Зато заартачился дедок, заявивший, что ему давно пора быть дома и что в «Чертяково» он точно не поедет. Однако пятитысячная купюра, извлеченная Кириллом из портмоне, заставила его переменить мнение.
Они уселись в автомобиль, который покатил вперед. Вся поездка до музея-усадьбы заняла от силы десять минут, а она-то думала, что заблудилась! А ведь дворец был под боком.
Плохо было то, что чемодан остался лежать где-то на обочине. Но в темноте все равно найти его было нереально, поэтому Анна приняла решение, что она заберет его утром. А если его унес тот, кто ее преследовал, то так тому и быть. Монстру ее тряпки вряд ли понадобятся, а вот человек может и прихватить. И, если что, она таким образом может выйти на того, кто на нее напал в ночи.
Все десять минут, которые понадобились им, чтобы добраться до «Чертяково», Кирилл молчал. Анна чувствовала на себе его пристальный взгляд, но намеренно пялилась в окно, за которым, впрочем, ничего видно не было.
Старик высадил ее около ворот, которые в это время были, естественно, закрыты. Анна обнаружила домофон и нажала кнопку. Ей ответил только через минуту или полторы заспанный голос вахтера.
Анна путано начала объяснять,
Появился толстый, облаченный в военные штаны и тельняшку, вахтер, кажется, тот же, что днем отлавливал неугомонного Сундукова и его приятеля. Зевая, он раскрыл ворота и пропустил Анну на территорию «Чертяково».
Она холодно попрощалась с Кириллом, а затем двинулась ко дворцу, который в ночи был искусно подсвечен несколькими разноцветными прожекторами. Вахтер по пути спросил, отчего Анна прибыла без вещей. Она замялась, сказав, что привезет их днем из города.
– И как вам удалось кого-то найти, чтобы ночью привез сюда? – сказал со смешком вахтер, подходя к флигелю, в котором располагались жилые помещения. – Народ ведь у нас суеверный, пугливый. В лес и на болота ночью не ходит. В особенности в период активности…
В голову Анне пришла знаменитая фраза из «Собаки Баскервилей»: «Не ходите ночью на болота». Похоже, она была актуальна не только в викторианской Англии, но и здесь, в «Чертяково». Но ходить ночью по болотам и по лесу она после пережитого явно не намеревалась.
На крыльце жилого флигеля ее встретила облаченная в кроваво-красное кимоно, ужасно ей не шедшее, Серафима Ниловна. Анна извинилась за то, что разбудила ее и что прибыла так поздно. Горянская, сверкнув стеклами очков, в которых отразился фонарь, над которым витали ночные насекомые, заметила:
– Ах, право, Анна Игоревна, я все равно еще не сплю. Работала над статьей. А вы что, без вещей?
– Они остались в городе, – сказала Аня, не желая посвящать Горянскую в подробности недавних событий на сельской дороге. Ей показалось, что Серафима как-то странно ухмыльнулась, как будто знала…
Как будто знала, что чемодан был вовсе не в городе, а лежал на обочине дороги! Но знать она это могла только в том случае, если именно сама и шастала в ночи по лесу.
Анна прикинула: времени, чтобы вернуться в «Чертяково», у Серафимы было предостаточно. Она посмотрела на завернутую в кровавый шелк сухонькую фигурку. Она в самом деле работала над научной статьей или только что вернулась и, завернувшись в кимоно, корчила из себя радушную хозяйку? Мысль о том, что именно Серафима пыталась ее только что убить, была Анне невыносима.
– Ну что же, пройдемте! – сказала Горянская, приглашая ее в жилой флигель. И царственным кивком головы отпустила вахтера, потопавшего обратно в музей-усадьбу. Они же поднялись по каменным ступенькам и зашли в небольшой холл.
Лестница вела наверх, в апартаменты четы Горянских. Анна услышала приглушенный звук работающего телевизора. Ага, так вот как Серафима Ниловна работала над научной статьей? А где, кстати, был ее бородатый муженек-директор? Или пока жена встречала ее, он прятал костюм монстра, в котором рыскал по лесу?