Русалки белого озера
Шрифт:
Подхватив чемодан, Анна направилась с ним в «Чертяково». Тащить чемодан без одного колесика было занятием далеко не самым приятным, но ничего другого не оставалось. Занеся его в свои апартаменты, Анна переоделась и отправилась в архив.
По пути она встретила Серафиму Ниловну, которая осведомилась, как девушке спалось, и также задала вопрос о ее чемодане. Анна ответила, что получила его. Серафима внимательно на нее посмотрела и проводила в архив.
И только потом Анна поняла: музей-усадьба открывался с десяти, а сейчас было только начало десятого, и ворота были еще закрыты. Так как кто-то мог привезти
В архиве Анна первым делом попыталась найти материалы по князю Дмитрию Святополк-Донскому, который построил «Чертяково». Однако ему был посвящен всего один стеллаж, и в основном там были списки с заказами того, что княжеская семья заказывала за границей.
Анна принялась изучать их, все стараясь напасть на след часов со слоном и магараджей, но упоминания подобного хронометра она не обнаружила. Впрочем, сохранились далеко не все княжеские заказы, так что не исключено было, что этот лист просто затерялся.
Или – что кто-то его изъял!
Первый день прошел в трудах и заботах, а под вечер Анне позвонил Кирилл – он хотел знать, все ли с ней в порядке. Она говорила с ним сухо, сама не понимая отчего. Он ведь, можно сказать, спас ей жизнь, а она вела себя с ним как с прислугой.
– Да, все в порядке! – заявила она. – И вам лучше мне не звонить. Если надо, я сама позвоню.
На второй день Анна принялась изучать черно-белые фотографии дворца, сделанные по большей части до революции или в двадцатые и начале тридцатых годов. Она уже решила прерваться на обед, как вдруг перевернула страницу – и обмерла.
Она увидела фотографию той самой комнаты, которая являлась ей в видениях. Штора, закрывающая высокое окно наполовину. Штора на фотографии была серая, но Анна не сомневалась, что в действительности она была красная. А на потолке, прямо над шторой, виднелось изображение мясистого купидона, который восседал на дельфине и дул в морскую раковину.
Дрожащими руками Анна вытащила эту фотографию, понимая, что ей надо немедленно узнать, где именно во дворце находится эта комната.
– Обнаружили что-то занятное? – раздался у нее над ухом вкрадчивый голос Серафимы, и Анна вздрогнула. Та, как водится, подкралась незаметно, словно кошка. Или пантера, желающая напасть на беззащитную жертву.
Серафима Ниловна стояла перед ней, посверкивала стеклами круглых очочков и протягивала сухонькую лапку, чтобы взять у Анны фотографию странной комнаты. Анна растерялась – не может же она не дать главному искусствоведу эту фотографию! Но все в ней противилось этому, интуиция подсказывала – Серафима видеть фотографию не должна.
– Ну что же вы, не хотите показать, что откопали? – спросила Серафима, усмехаясь. – А вдруг это историческое открытие века!
Анна неловко отступила назад, толкнула папку, которая с тихим шелестом полетела вниз, и из нее по полу разлетелись фотографии. Анна быстро присела, запихнула фотографию комнаты под рассыпавшиеся снимки и схватила первый попавшийся, который вручила Серафиме. И та, кажется, не заметила подмены фото.
– Вот, очень интересно, не так ли? – сказала она.
Серафима бросила взгляд на снимок, ее тонкий рот ощерился, она заметила:
– Действительно, Анна Игоревна, очень! Не знала, что вас такое привлекает!
С фотографии на Анну смотрели
Анна покраснела, а Серафима Ниловна со смешком сказала:
– Последний князь, человек бедовый, был, помимо всего прочего, известным фотографом-эротоманом, у него имелась одна из лучших на то время коллекций порнографических снимков. И большую часть этих фотографий князь сделал самолично, посещая бордели. Кстати, где-то здесь был альбом со сделанными им детальными фотографиями мужских и женских гениталий, причем якобы увековечены были вовсе не жрицы любви или пьянчужки, а представители российской аристократии. И якобы даже некоторые наиболее разбитные, хотя и не самые важные представители царской фамилии. По причине отсутствия лиц на снимках сложно сказать, так ли это. Не желаете ли взглянуть?
Она явно над ней издевалась, а Анна, судорожно собирая порнографические открытки конца девятнадцатого века, покачала головой – мол, не надо.
– Тогда пойдемте обедать! Наша повариха приготовила удивительный щавелевый суп и запеканку. Порноколлекцию можете продолжить рассматривать и после еды!
Пристыженная Анна отправилась вслед за Горянской в пристройку, где находилась небольшая, но уютная столовая. Серафима Ниловна не обманула – повариха, добрая улыбчивая женщина, постаралась на славу и приготовила необыкновенно вкусный щавелевый суп и великолепную овощную запеканку.
В архив Анна вернулась примерно через полчаса, рассыпавшиеся открытки с непотребными видами по-прежнему лежали на полу. Она стала переворачивать их одну за другой, желая отыскать ту, другую, с видом комнаты со шторой, над которой была запечатлена фреска с купидоном на дельфине и с морской раковиной.
Но фотографии она не обнаружила. Анна лихорадочно перебрала все открытки, затем сложила их в папку, из которой они выпали, и еще раз просмотрела самым тщательным образом.
Искомой открытки там не было.
Как на грех, в архив снова заглянула Серафима. И, конечно же, не упустила возможности отпустить едкое замечание по поводу того, что Анна все еще занята открытками сексуального содержания. При этом за стеклами очочков прыгали чертенята, и Анна поняла: пока она обедала, Горянская поднялась в архив, нашла нужную открытку и забрала ее! Собственно, для этого она и позвала ее на обед! Анна припомнила, что Серафима ушла из столовой минут на пять раньше ее самой. То есть у нее было достаточно времени, дабы оказаться в архиве, найти нужное изображение и, прихватив его, удалиться незамеченной.
Анна запихнула папку с открытками на полку и, глядя вслед удаляющейся Горянской, задумалась. Что бы это могло значить? Вряд ли бы Серафима стала просто так, от нечего делать, перебирать открытки. Значит, она следила за ней и увидела, как Анна отыскала то, что найти не должна.
Значит, все сходилось! Горянская и, вероятно, ее муженек-директор тоже вели охоту… Только на что? Анна вспомнила их странную реакцию на упоминание о часах со слоном и магараджей. Они были в курсе!
Ну что же, исчезновение открытки, единственного, по всей видимости, вещественного доказательства существования комнаты, которая ей привиделась, было, вне всякого сомнения, печально.