Русальная неделя
Шрифт:
— Это не я!
Вопил господин градоправитель. Он стоял перед трактиром, сложив перед собой руки в молитвенном жесте. С утра, что ли, дожидается? Или с вечера?
— Ну ладно, — сказал я, выпрыгнув из кареты. — Только тогда это — тоже не я. Давай разойдёмся красиво.
— Вы меня, Владимир Всеволодович, не так понять изволили, — залепетал Абрамов. — Я хотел сказать, что к гибели господина Урюпина не имею ни малейшего отношения!
— О как. — Я окинул взглядом градоначальника и аж сам почувствовал, как у меня глаза темнеют. — Большая
— Христом-богом, Владимир Всеволодыч! — Абрамов широко перекрестился. — Между нами будь сказано — беру, много беру! Прямо скажем, на одно жалованье и градоначальнику жить скучно будет. Положением, опять же, пользуюсь. Разную гнусность могу. Но смерть на душу взять — ни-ни! И уж тем паче — с тварью связаться! Да я даже не знаю, как оно делается. И знать не хочу!
Как бы мне ни хотелось раскатать этот кусок дерьма по асфальту — я воздержался.
Во-первых, и так было понятно, что Абрамов ни при чём. Не его уровня беспредел. Во-вторых, своё он уже получил, а я сам — не беспредельщик, чтоб за один косяк больше раза наказывать. Ну и в-третьих, самое важное: до изобретения асфальта, по самым оптимистичным прикидкам, куковать ещё лет двести.
— Это всё, что ты мне хотел сказать?
Захар уже тоже выбрался из кареты, и кучер свинтил парковаться и заправляться. Абрамов, нервно оглядевшись по сторонам, сказал:
— Я хочу сказать, что очень вас лично умоляю разобраться поскорее. Люди напуганы. Сами поймите: не дело это, коли в городе твари хозяйничать начнут. С моей стороны — любая помощь! Я уж и стражу городскую предупредил, чтобы никаких препятствий, и любые услуги. И премию, разумеется, как только сыщете…
— Угу, ты уже одну выдал, — буркнул Захар.
— Это, не извольте! — замахал руками Абрамов. — Я умею извлекать уроки! Почему и сижу там, где есть. Владимир Всеволодович, милейший. Я понимаю, что создал вам неприятности. Однако я же и готов поспособствовать… Не всю сумму, разумеется, но всё же, всё же…
— Знаешь, что. Иди-ка ты в задницу! — рявкнул я. — Свои, что ли, деньги раздаёшь? Из казны мне отсыплешь — а потом налоги задерёшь так, что люди взвоют?
Я сделал вид, что собираюсь достать меч. Градоначальника как ветром сдуло.
— Слава богу, — буркнул я. — Душнила чёртов.
— Денег-то нам не помешало бы, — заметил Захар. — А то ведь…
— Запомни, Захар. Если собираешься со мной дальше дела делать. Деньги забирать можно только у скотов и мразей.
— Так Абрамов — та ещё…
— Та. Но пока эта тварь у власти, у неё своего — хрен да маленько, только руки марать. Я в охотники не для того пошёл, чтобы во всяких мутных схемах участвовать.
Мы вошли в трактир, где Фёдор приветствовал нас, как родных. Накормил с дороги на убой и порадовал свежими сплетнями.
Я метнул взгляд на Захара. Тот поморщился и махнул рукой — мол, слышал и я всё это, а докладывать не стал, потому как ясно, что чушь собачья.
Отобедав, мы отправились прогуляться. Зашли в обменный пункт и попытались сдать честно завоёванные кости. И тут я впервые столкнулся с нюансом, который просто неизбежно должен был присутствовать, но до сих пор меня удачно обходил.
— Нету денег! — сказал мужик лет тридцати — вообще ни разу не охотник — который сидел за прилавком приёмника.
— В смысле, «нету»? — не понял я. — Ты охренел?
— Дак, ваши с утра уже понаведались — всё подчистую выгребли. А я что? Моё дело — малое.
— Когда будут-то? — спросил Захар, для которого эта ситуация явно была не в новинку.
— Завтра должны привезти.
— А нахрена ж ты тут сидишь тогда? Прибил записку: «Денег нет, приходите завтра» — и дуй домой.
Судя по выражению лица мужика, я открыл перед ним новый, доселе неведомый мир.
— А я писать не умею, — спохватился он. — Только считать.
— Писаря найди.
— Так ему ж платить ещё…
— Ну, тогда сам смотри. Ладно, давай до завтра. Вот вообще не порадовал.
Захар на прощание тоже сердито зыркнул на мужика, из солидарности. И мы вышли на улицу.
— Вот и делай людям добро, — посетовал Захар. — А они потом у тебя под носом все деньги из кассы забирают. Чего делать-то будем?
— Работать, — коротко сказал я. — Веди на место преступления для начала.
— Да там…
— Наблёвано, я понял. Сам можешь не заходить, просто пальцем покажи.
Захар показал. Недалеко оказалось. Вообще, в Поречье всё было плюс-минус недалеко. Ну, если брать культурную часть города.
Особняк адвоката люди обходили по широкой дуге. А у входа на скамеечке, обмахиваясь чем-то, сидел стражник.
— Здрав будь, служивый, — поздоровался я, подойдя ближе. — Абрамов сказал, пустите меня.
— Владимир Всеволодович Давыдов? — Стражник встал и поклонился. — Охотник?
— Он самый, — кивнул я.
И заметил, что обмахивается стражник совком. Не тем, при котором была колбаса по два рубля тридцать копеек, а другим, в который сметают пыль.
— Жарко, — пояснил стражник, перехватив мой взгляд. — Это на кухне было, к убийству касательства не имеет.
Я пожал плечами — мол, мне-то вообще фиолетово.
— Пустишь, нет?
— Пущу, только, уж не взыщите, вас одного. — Стражник грозно зыркнул на Захара. — А то этот…
— В курсе, — перебил я. — Один осмотрюсь.
— Только там от жары сейчас дух стоит…
— Да не пугай. Пуганый я.
Стражник открыл передо мной дверь. Потом проводил на второй этаж. Нужную комнату только показал и сразу слился.