Русалочка и хромой
Шрифт:
– Ох и повезло!
– воскликнула вдова, враз поздоровевшая и разрумянившаяся.
– Никак бог решил нас наградить за все мучения!
– Всего-то тесть решил отдать мне приданое, - хохотнул Ленне, также приободрившийся, но глуховатая старушка не расслышала его слов.
Так и вышло, что время разорения и бед для столицы обернулось спокойствием и богатством для семейства Раудов. А спустя несколько недель, понадобившихся для того, чтобы Леф Желтобородый покинул столицу, проклиная тот день, когда ему захотелось стать королем, сам принц Эрик постучался в двери дома старой Рутко. Ни до того, ни после не бывало в столице столь уважаемой
Ну, а Ленне и вовсе был награжден сверх меры.
– Я помню, как ты помог мне, хромой, - сказал принц.
– И сдержу свое обещание отплатить добром за добро, тем более, что человек ты сведущий. Каждый твой совет оказался на вес золота. И, полагаю, я не прогадаю, если возьму тебя себе в советники.
– Помилуйте, ваше высочество, - промолвил не на шутку озадаченный Ленне.
– Я ведь человек совсем простой, без образования!
– Зато честный и верный, - ответил на это принц, и, заметив, как косится хромой на Бекко, замершую поодаль, продолжил:
-Не беспокойся, твоя красавица-жена останется при тебе. Вскоре прибудет моя невеста, принцесса Ваноцца, и ей нужны фрейлины. Госпожа Рауд хоть и нема, но хороша собой необычайно, и я думаю, что она достойна стать украшением двора моей будущей супруги.
Фрейлина
Лицо хромого от радостной этой вести на мгновение стало каменным, а затем, повернувшись к своей жене, он громко спросил:
– Что, Бекко, хочешь жить при королевском дворе?
Вновь вдова Рутко едва памяти не лишилась от такой дерзости:
– Ленне, ты никак обезумел!
– зашептала она, схватив постояльца за руки.
– Благодари его высочество за милость, а не расспрашивай свою жену! Разве можно даже подумать о том, чтобы не принять королевский подарок?
– Пусть подаст знак, - смело и твердо отвечал хромой.
– За милость я благодарю, однако иной мешок золота спина не выдержит, как бы он ни был хорош.
При этом он глядел неотрывно на Бекко, поскольку с ней уж давно научился объясняться без лишних слов. Не так давно русалка отказалась идти за Лефом во дворец, но теперь ее звал Эрик. Девушка тряслась, словно в ознобе. На мужа она не смела глаз поднять. Едва заметно она кивнула, показывая, что согласна пойти в фрейлины. Старая вдова, подняв руки к небу, вскричала, не таясь: «Никак жена стала разумнее своего мужа!», а Ленне, пожав плечами, негромко сказал:
– Так тому и быть, дочь моря. Иди туда, куда желаешь.
– А что же ты, Ленне? Неужели откажешь мне в добрых советах?
– со смехом спросил принц, не придавший особого значения заминке, или же истолковавший ее по-своему.
– Раз ваше высочество призывает меня на службу, значит, мое дело - подчиниться, - ответил Ленне.
– Я солдат, в отличие от моей жены, и мой долг иной. Впрочем, если разобраться, у нее долгов вовсе нет.
Все только дивились, сколько счастья перепало Раудам. Для Бекко сшили столько прекрасных
– О, я буду расчесывать эти прекрасные волосы целыми днями!
– воскликнула она.
Ваноцца была совсем молоденькой бледной девушкой, недавно вышедшей из монастырских стен, и искренне радовалась всему, что видела.
Ленне при дворе чувствовал себя неловко, однако говорил, что щедрое жалованье это искупает: ему приходилось выполнять куда менее приятные задания за гораздо меньшую плату в свое время, а к пересудам хромой был по большей части равнодушен, привыкнув жить уединенно. С женой он почти не встречался, проводя большую часть времени все в том же старом домике вдовы, куда ему доставляли бумаги, чтение которых доставляло ему немало трудностей.
Другое дело русалка, чей слух был чутким, как у лесной зверушки.
– Курам на смех!
– слышала она.
– За что принц Эрик приблизил к себе этого чурбана? С него хватило бы и должности королевского егеря в захолустье!
– Что за егерь получился бы из хромого? Назначили бы ему пенсию, да оставили бы сидеть сычом в той хижине на берегу - лучшей судьбы таким не выгадать.
– Известно, почему его взяли ко двору! При хромом покладистом муже красавица-жена. Что взять с человека неблагородного - другой бы заартачился, а этому все, как с гуся вода.
– Красотка, это верно. Но ведь немая.
– Так и славно, что немая. Принцесса Ваноцца, хоть и дитя сущее, однако все понимает. Безродная фаворитка, которая ничего на ухо не нашепчет - лучше не придумать.
– Уже фаворитка?
– Пока еще нет, но дайте срок! Скоро начнется пора праздничных зимних гуляний, и там-то мы все увидим!
Неверно говорят, что люди, пережившие горе и кровопролитие, не желают веселиться - после пожаров и боев столица желала праздников как никогда ранее, соскучившись по веселью, отмененному во время правления грубияна Лефа. И главным из них был бал-маскарад, приглашения на который пытались выхлопотать в каждом зажиточном доме.
Бекко не смогла бы пропустить этот праздник даже если бы захотела, но принц, заглянув как-то к своей невесте, мимоходом сказал, что без огненных волос одной фрейлины и фейерверки не сделают ночь яркой.
А чуть позже, когда вышло так, что русалочка отошла в сторонку, Эрик очутился тут как тут, и позвал:
– Бекко...
Девушка покачала головой, показывая, что ее зовут вовсе не так. Принц понял ее и удивился.
– Но твой муж...
И вновь она отрицательно взмахнула рукой, а затем подала Эрику клочок бумаги, по-видимому, припасенный заранее. На нем было старательно выведено имя - «Ариэль».
С той поры, как принц сказал, что помнит ее, русалочка мечтала о том, что когда-то им суждено повстречаться вновь, чтобы исправить ошибку, допущенную судьбой. Имя этой ошибки было «Бекко». Жена хромого Ленне должна была исчезнуть, как будто ее и не было. Иногда при мысли об этом сердце русалки сжималось от тоскливой неясной боли, но другой голос властно напоминал ей, что в мир людей она пришла за Эриком, и не имеет права отказываться от мечты, раз уж судьба дает ей еще один шанс.
<