Русалочка с Черешневой улицы
Шрифт:
— Решка… — пробормотал он. — Можешь… пока не спрашивать?.. Кто я такой. Не хочу думать об этом, хочу ещё немного пожить в сказке…
Сосед покосился на ребят со своей койки. Даша почувствовала его взгляд, покраснела и встала.
— Я… приду потом ещё. Да… это было у тебя в кармане… Я не нашла подходящей зарядки, чтоб его зарядить, но батарейка еще держит…
— Спасибо, — устало прикрыл ресницы Эрик, — её хватает на трое суток. Обещай, что отдохнешь сегодня.
— Хорошо… И ты… береги себя.
Не ответил. Что
* * *
Соседа Эрика по палате звали дядя Вася. Он любил больничные обеды, судоку и мудрствовать лукаво.
Дядя Вася умел приседать на одной ноге, держа гипс на весу и принимать душ, не проливая ни капли на оный.
— Пока гипс снимут, ласточкой стану, — пошутил он, с кряхтением заползая на койку.
Эрик не был уверен, что так сможет, но очень хотел бы попробовать.
— Дядя Вася, — спросил он ночью в темноте. — Если бы вы могли выбирать: по-настоящему или навечно, что бы вы выбрали?
— Я? — дядя Вася не думал ни секундой больше. — Конечно же, по-настоящему и навечно!
В полночь Эрик попробовал вызвать Терезию I.
“Набранный вами номер не существует” — прохрипел помехами динамик; экран дрогнул и умер.
Не существует. В душе Эрика пронеслась метель. Для него теперь Вечности не существует. А для Вечности — он теперь всего картинка в заводи.
Вот и она — свобода. Только в ней теперь придется считать года — раньше ему это и в голову не приходило.
Эрик сел на койке. За окном в свете луны блестела все та же ветка, посеребренная снегом. Держась за поручень, кривобоко допрыгал до подоконника, стараясь не разбудить сладко храпящего дядю Васю.
— По-настоящему и навечно?.. — пробормотал Эрик. — А почему бы и нет, в конце концов?.. Открыли же этот переход в четырехмерное пространство, должна быть возможность…
“И будешь хилячком”, - ехидно проговорило сознание голосом принцессы Клермоны. "Королева оставила меня при дворе именно чтобы я был твоим телохранителем в Терре Инкогнита" — а он так наивно верил в бескорыстную дружбу Дерека..! Материнские неоправдывающиеся раз за разом ожидания — "позже поговорим, мой маленький". Им не о чем разговаривать. Решено: ему некуда возвращаться.
"Ты слишком похож на отца". Это… не потому, что он похож на отца. Он честно исполнял свой долг и, вероятно, даже бы отправился в эту проклятую Терру Инкогнита, глотая слёзы и комья растоптанной мечты, но теперь… сама судьба или тот бог, о котором говорила Клермона, дали ему шанс жить так, как он хотел. Только идиот не ухватился бы за него.
— А вопрос с вечностью мы как-нибудь решим позже. Терра Инкогнита… бывают разные, мама.
И принцу Третьей Вечности даже захотелось потереть ладошки от счастливого предвкушения. Теперь они ничего не смогут ему сделать. Матери не нужен хилый претендент на трон. Пусть возьмет Дерека — он только о том и мечтает, и, к тому же,
А у Эрика Лучезарного теперь в жизни другая Инкогнита и другие звезды. Решка, например.
Вспомнились её глаза, и на душе сделалось неожиданно легко. На темном дворе в уютном окошке света двинулась тень — это Самсон Данилович на дежурстве заполняет истории болезни.
Мир Заречья полон возможностей, и здесь он никому ничего не должен. Кроме денег и сердца — Решке Стрельцовой. Как в этом мире зарабатывают на жизнь?..
* * *
— Страна, подъем! — забарабанила Нюрка по двери.
Дашка натянула одеяло на голову. Выходной. Оставьте в покое. В кровати — тепло и хорошо, солнышко лучом скользит по подушке, хочется свернуться клубочком и думать только о нем, и ни о чем из того, что за пределами комнаты.
— К принцу пора! — прокричала Анька настырно в дверную щель.
Проходу не даст теперь. Принц… в душе сделалось до мороза тепло. Страшное чувство — безопаснее от него сбежать, никогда не видеть, никогда не потерять, никогда не найти. Одиночество даёт заветную силу, которую годы по сусекам соскребают в более или менее внятный колобок.
— Я не пойду… — простонала Даша из-под одеяла.
Ручка щёлкнула, дверь отворилась. Одеяло с сони безжалостно сдернули: в качестве защиты остались только выставленные наружу ладони и зажмурившиеся веки.
— Не пойду, — повторила Дашка жалобно.
— Ну вот, приехали! — всплеснула Анька руками. — Какое "не пойду"? Вчера между вами только слепой искорки бы не заметил! Мадемуазель будет отрицать?
— Ну… сегодня хотя бы не пойду.. — Решка спрятала лицо в подушку.
Как такое отрицать, а? От одной такой искры сгореть можно. А она еще жить хочет!
— Завтра схожу, не пропадет, не сахарный. Сегодня буду есть конфеты из коробки и читать Агату Кристи, вот!
Дашка натянула одеяло обратно, отгораживаясь от разговора.
— Знаю я этот холод, — протянула Нюрка задумчиво. — Последний фронт защиты. Не сахарный, говоришь?.. О спасителе своем? О принце Эрике? Русалочка, ты с дуба свалилась? А ну, подъем!
— Ну, признаю — боюсь, — сердито буркнула Решка, садясь в кровати. — Довольна? Даже Даша Стрельцова не со всем справиться может.
— Ты и с химией была на ножах. А завтра справишься, значит?
Решка мотнула головой. Лучик блуждал по комнате, цепляясь за листву базилика. Полить бы. Завял.
Она вздохнула и опустила босые ноги на потертый паркет. Прошлепала в ванную за бутылкой с водой и вернулась к подоконнику.
— Завтра — рабочая неделя, завтра придется собирать себя в кулак, — уже спокойно и размеренно сообщила она ожидающей ответа Аньке. — Так что да, завтра я смогу. А сегодня дай мне отдохнуть. У меня… нет ускоренной регенерации, как у некоторых.