Русалочка с Черешневой улицы

Андерсенн Кейт

Ну, Даша и отвяла. Хотя полноценным потенциальным кавалером можно было считать только Стервятника. Она ему рассказала про его прозвище — не удержалась, и он долго ржал. А потом спохватился и сказал — что вообще это заслуженно, и повел он себя как последняя скотина, и что он так рад, что Даша его простила.

Даша его не простила. Хотя там и прощать/не прощать было особенно нечего, конечно. Люди поступают так или иначе по куче различных причин, и благородство далеко не у всех на первом месте. А даже благородные умудряются ранить и

не оправдывать ожиданий. Так что… Павлик — это просто Павлик, как бы ему вот вдруг не взмечтнулось непонятно чего иного. Визу сделал, билеты купил — и на том спасибо.

Инна Васильевна тоже обходила Дашу стороной — чтоб не пришлось решать притихший конфликт личностей. А так — не пересекаемся и вроде все путем.

За окном падали мокрые листья, плакала осень и ветер в бессильной ярости порой швырял всем этим в стекло. Или в лицо под зонтом — это кому уж как повезет.

А Даша проверяла погоду в известном ей из романа Хаггарда городе с волшебным названием Гранада, пыталась упаковать вещи и совсем не думала, что… может быть, она уже не вернется в эту комнату с базиликом на окне. Это казалось смешным, невозможным, вообще ни о чем, а порой трясло как в лихорадке, сердце замирало, а колени тряслись.

Так что Даша запретила себе думать, что дальше. И просто отправилась в субботу в аэропорт. Как Воронов ни вертелся подвезти, она не согласилась. Еще чего. Кодекс педагога, отношения учитель-родитель. Ничего больше, Павлик, не выдумывай себе ничего.

Проще самому будет. Ведь она, Дарья Сергеевна Стрельцова, собралась в четвертое измерение… Бр-р!

И Даша сунула стрепсилс в рот.

Аверины, Жорик с Нюркой под ручку, Артем Арестов и — откуда только узнал и лавку, что ли, даже по случаю прикрыл? — Ильич собственной персоной явились проводить. Воронов с детьми еще не приехал, так что настала пора прощальных речей.

— Я всегда знал, Даша, что ты полетишь дальше, — улыбался Ильич, уверенный, что он правда это знал и, вообще, о таком думал. — Раз уж тебе так надо твой принц…

Александр Константинович негромко шикнул, и стало понятно, кто сдал Стрельцову бывшему работодателю.

— На вот, — сунул фотограф Стрельцовой в руки коробочку.

Она вздрогнула и шумно выдохнула от неожиданности. Посмотрела на Ильича — несмотря на всякие заскоки, у него ведь доброе сердце. А заскоки — они у всех. Подарок приготовил.

— Упаковки не изменились, — улыбнулась ему Даша, усилием воли сдерживая слезу в уголке левого глаза.

Медальончик, конечно, так себе, китайский, но сам жест… Щелкнула футляром — внутри открыто улыбалось лицо Эрика Солнцева.

Она поняла это сразу. Сглотнула. Спрятала в карман. Обняла довольного Ильича.

— И если что — у меня ж вся почта на сыщиков, — тот даже не сдерживал улыбок и слез.

— Да, — смеясь, закивала Даша.

Повернулась к Авериным.

— Александр Константинович, Лия, Вера Леонидовна… Спасибо вам за все.

Смотрела на эти

родные лица, уже полные тревоги, тоски и тепла, и сердце сжималось. Даша обняла всех по очереди.

— Передавай ему привет, — сжал ее плечо Александр Константинович.

— Наверное, он достоин того, — сказала Лия, хотя, кажется, и не верила в это.

Но было так мило, что хотела верить, искренне хотела, потому что для Даши это было важно.

Вера Леонидовна просто с улыбкой протянула Даше бумажный увесистый пакет. С тем характерным ароматом, от которого желудок переворачивается, даже если он не голоден, а потом начинает скакать в нетерпении: "хочу пирожок, скорей же!".

— Все будет хорошо, девочка, — нежно прикоснулась она к Дашиной щеке морщинистой ладонью. — Ты справишься, у тебя есть для этого все, что нужно.

Даша закусила обе губы сразу. Подбородок трясся. Качнула пакетом.

— Пирожки, например, — неловко пошутила она, обнимая женщину.

Повернулась к ребятам. Тёма вздохнул и широко улыбнулся.

— Что ж, Решка… Вот и пришел твой звездный час, да?

Почесал затылок, нервно рассмеялся.

— Не умею речей говорить. Просто, хочу, чтоб у тебя все было хорошо. Говорят, мир — он как зебра: после черной приходит белая полоса. Может, это она?..

Даша засмеялась и обняла бывшего однокашника.

— Я собираюсь ее найти. Хотя… вы — доказательство того, что моя полоса не была черной. Никогда все не бывает черным, Тема, это только нам кажется.

— Ну, разве тебе обойтись без умничаний, — фыркнула Нюрка рядом.

Даша повернулась к подруге и бросилась ей на шею. Слезы больше не хотели держаться там, где они рождаются и шли, наступали огромной армией по щекам, а оттуда на Нюркину спину.

— Не обойтись… — пробормотала Стрельцова. — Берестова, как я без тебя..?

— Ну… Стервятник мне должность не предложил, — шмыгала носом по ту сторону уха Нюрка.

— А тебе не обойтись без ерничанья, — фыркнула Даша, еще сильнее сжимая в объятиях Аню.

— Пиши через букву "ё", — процитировала та Сигизмундовича с таким же фырканьем.

Просто фыркать и шуточно задирать друг друга проще, чем рыдать розовыми соплями и телячьими нежностями. Даша поймала взгляд Жорика.

— Георг… ты же позаботишься о ней без меня, да?

Жорик с самой серьезной улыбкой кивнул.

— Она частенько пьет снотворное… и жутко скучает, если одна… У нее просто пунктик на мытье посуды и уборке, а еще…

Нюрка оттолкнула подругу с плачем. Размазывая слезу тыльными сторонами ладоней, пока Жорик не протянул ей бумажную салфетку, воскликнула:

— А о тебе кто теперь заботиться будет, глупая?..

— Здравствуйте, — кашлянули сзади.

Воронов приехал. Даша поспешно вытерла большими пальцами под глазами, протянула Жорику ладонь за салфеткой и для себя, приложила к носу — насморк развернулся с полной силой, а она и забыла, рыдая и прощаясь.