Русланиада
Шрифт:
– Всего полдня по морю в хорошую погоду, – кивнула Марла.
– Зачем они снарядили целый корабль?
– Везли скот на продажу, людей на борту было немного… но это для Рёлда, для нас потеря десяти человек была бы бедствием… У нас поселение небольшое, – пояснила Марла.
– Кто-то спасся? – наморщил лоб путешественник.
– Капитан и мальчишка, то есть, – женщина осеклась, – мальчишка…
– Что? – переспросил мужчина.
– В ту ночь было холодно, – Марла неожиданно для себя сбилась с дыхания и всхлипнула, – капитан вынес мальчика, Боцман первым
– Ясно, – резко перебил её путник, чтобы прекратить её мучения. – Умерли от переохлаждения.
– Нет, – на этот раз перебила его Марла, – мальчик выжил. Наша Нирга выходила его, а капитан… был плох, ещё час прожил, да только и говорил о том, что люди его все сгинули. Жутко было с ним сидеть, ясно было – нежилец, и вот-вот придёт за ним Костлявый… Не знаю, как Нирга это вынесла – мальчик неделю пролежал при смерти, худенький, молоденький совсем.
Мужчина во все глаза смотрел на неё, не прерывая сбивчивый рассказ о спасшихся.
– Как же он выкарабкался?
– Одним небесам ведомо, – покивала Марла.
– Спасибо за приём, – полусклонил голову гость, вскакивая на ноги и спешно одеваясь.
– Куда же вы? – тоже вскочила на ноги женщина.
– В Рёлд, надо отправляться, пока не стемнело… Не знаете ли случайно, где живёт этот паренёк?
– О… он придёт сюда вечером.
– Что? – мужчина застыл в дверях.
– Юрик остался у нас. Он сирота, наши моряки не берут детей дальше глубины в три роста.
– Сколько ему?
– Шестнадцать.
– Да он почти мужчина, – пожал широкими плечами путник.
– Раньше семнадцати всё равно на борт не возьмут, – покачала головой женщина. – К тому же только с того света выкарабкался.
Мужчина с приязнью посмотрел на женщину. Сразу видно, здесь не искали способа поскорей избавиться от хлопот – спровадить измождённого сироту, чтобы он испустил дух где-то в другом месте, нет, вместо этого оставили у себя, дали кров, тепло и пищу.
Попросив разрешения остаться до прихода Юрика, путешественник снова снял плащ, шапку и сапоги и вернулся на скамью.
Марла прошлась по комнате, искоса поглядывая всё ли в порядке, незаметно запихнула под кровать стоптанные башмаки и сдвинула горшок со сливками в угол подоконника, закрывая трещинку в оконной рамке. Ещё бабушка говорила, что больше всего замечают глаза ждущего.
Только Марла усадила Ирса играть на кровать (на коврике сегодня было холодновато, даже разожжённая печь не выручала) и взялась снова за веретено, в дверь звонко постучали.
Юрик. Только он так стучит.
– Ох и снег! Ох и снег! – восторженно восклицал голос. Похоже Юрик начал говорить ещё до того, как Марла открыла дверь. Юноша словно рвался в самый глухой ночной час – безостановочная речь разбудила сонную тишину повисшего молчания; оно никого не тяготило, и всё же теперь бросалось в глаза.
– Снег всё-таки пошёл! ВОТ такие – снежинки? Нет, не снежинки! Вот такие охапки снега я выковырял из-за шиворота, пока шёл сюда! – Юрик говорил и говорил, размахивал руками, улыбался довольно и как обычно ничего вокруг не замечал.
Увидев
Юрик, скидывая на ходу одежду, холодную и влажную, понёсся к нему, и только взяв на руки, обратил наконец внимание на гостя, который раза в три был его шире.
Что правда, то правда. Юрик был хоть и тоненький, но высокий. У него на руках Ирс всегда начинал тянуть ручонки к потолку – таким близким он казался. Не дотягивался, конечно. Дом построил его отец, Сарп, а он никогда не ходил, пригнув голову.
– Будьте здоровы, – поприветствовал Юрик, полусклонив белокурую голову.
Марла, согнувшись, собирала по полу его вещи, отчитывая паренька в полголоса – больше для вида, нежели из-за подлинного раздражения.
– И вам здоровья, – слегка сыронизировав на «вам», улыбнулся мужчина.
– Юрик, – вмешалась Марла, – этот человек хочет поговорить с тобой о кораблекрушении.
Паренёк сел по другую сторону стола, усадив рядом Ирса.
– А кто вы? – прямо спросил Юрик.
У Марлы вовсе это из головы вылетело.
– Базааф.
– На языке горцев это ведь означает «бессмертный»? – блеснул осведомлённостью Юрик.
Мужчина разглядывал паренька с неприкрытым любопытством. Марла на секунду встревожилась, ей показалось было, что появилось некое напряжение, но Юрик всегда был очень дружелюбен, к нему невозможно было дурно относиться, а сам он вообще всех любил.
– Так ты сирота?
Марла фыркнула про себя. У мужчин никаких представлений о такте.
– Ну да, – Юрик, также улыбаясь (Марле это представилось странным), поболтал длинными ногами под столом.
– Давно?
– Всегда.
– Как ты оказался на судне?
– Надо работать, – пожал плечами Юрик.
– Что случилось?
– Шёл дождь, – припомнил мальчишка, – корабль качался, как поплавок, овцы блеяли, капитан охрип от крика… Сплошная неразбериха, не знаю, понял ли он сам, что там произошло. Я сразу оказался в воде, не знал даже, где берег, а корабль пошёл ко дну. Что тут ещё скажешь?
Марла успокаивающе провела рукой по худой шее.
– Ты ничего странного не видел? – схмурив брови, уточнил мужчина по имени Базааф.
– Всё было странно – я ведь не моряк, мне нечасто доводилось выходить в море.
Базааф задумчиво потёр подбородок.
– Скверно.
Юрик грустно вздохнул, голубые глаза остановились на Ирсе, и он примолк.
У Марлы стало нелегко на сердце, как в тот день, когда она из любопытства зашла к Нирге и, посмотрев на растянувшийся на лежаке силуэт, вдруг встретила горящие голубым пламенем глаза. Она вздрогнула тогда, покраснела, словно застигнутая врасплох, словно уличённая в чём-то. Несколько дней Марла не могла оправиться, ходила сама не своя. Пока не увидела улыбку в этих глазах. Снова быть свидетельницей его печали было выше её сил. Марла быстрыми нервными движениями принялась гладить его по плечу. Юрик поймал её ладонь и ободряюще пожал, наградив хоть и грустной, но всё же улыбкой.