Russian Disneyland
Шрифт:
6
Серёжка был действительный работник колхоза, правда, сам не знал, в какой должности. То им того, то им сего. Частенько всех вытаскивает из сугробов на машине или на тракторе, бесплатно консультирует по любым техническим вопросам, подгоняет какую-нибудь шайбу, прокладку, скобку… Все пьют, а он пока нет – вот и доставляй всех кто на рогах по домам – вместе с транспортными средствами. И им польза, и ему любимая практика.
Собрание было в субботу. Серёжка как колхозник присутствовал. Три председателя – вдумайтесь: три! – присутствовали на местах. Каждый из них
Началось троевластие, то есть безвластие. Один председатель провозгласил, что он начинает собрание «как положено». Те, кто были против него, матерясь, ушли. Никакого русского бунта – скотину ведь убрать надо до «Просто Марии»! Остались сподручники, коим были обещаны разные вещи, активисты, коим намекнули на водку, да пенсионеры, коим лишь бы поглазеть – может, у них телевизоры изломались… а точнее, своих-то у многих и нет…
Началась, как говорит бабаня, кукольная игра. Его величество выбрали на пост, причём единогласно. Причём г-н Белохлебов снимал на камеру, а Ган ему помогал.
7
В понедельник директор выступал на очередной линейке:
«Как же вам не стыдно? К школе подойти нельзя! Вчера… то есть в субботу, тут происходило собрание, много людей стояло у школы… Все председатели, с района начальство… А тут такие вещи валяются на каждом углу – даже мне стало стыдно за вас!..»
Ученики только смеялись (почти вслух) и не испытывали ни малейших угрызений совести. Под словами «такие вещи», если вы не поняли, скрывались не презервативы, как в городе, и даже не блевотина, как это заведено по обычаю, а ещё кое-что более существенное…
Однако директор, как ему казалось, повода для смеха не подавал: «Я решил вас наказать: больше дискотек не будет до конца года, а при повторе подобных обстоятельств может даже и выпускного…»
На это заявление ученики отреагировали весьма своеобразно.
8
Белохлебов опять крыл Сажечку.
– Куда ты дел проводки?!
– К-какие проводки? – как-то без выражения недоумевал помощник, грязными ссохлыми ручонками перебирая болты в коробке.
– Смотрите, какое спокойствие! Ты издеваешься?! Куды ты их дел?!
– Кого? Не знаю никаких проводов.
Подошёл Серёжка.
– Чё ты, дядь Лёнь, его теребишь опять?
– Да вот этот вот l’esprit profond сдябрил провода от аккумулятора и не признаётся.
– А что это «профонд»?
– Профан по-нашему, – подмигнул Белохлебов и укатался.
– А ты что, дядь Лёнь, французский
– Да всего помаленьку. Приходится вот, Серёж, и не такое изучать… – неудачно соврал Белохлебов. А догадливый Серж подумал: теперь «Пуаро» на кассетах купил. Десять кассет такой хренотени – это только по его деньгам!.. Хотя, как оказалось после, тут он всё же ошибся: Ган сказал, что сериал английский.
Сажечка по обыкновению зарылся (на этот раз в болты) и как бы для создания фона беседы фермеров как кот проурчал: «Заколебал ты своим профаном».
Белохлебов подмигнул Серёжке и нагнулся, как в тот раз, к Сажечке.
– Так, давай проводки!
Сажечка даже вздрогнул, а Белохлебов опять рассмеялся – видно было, что занятие сие доставляет ему удовольствие.
– Какие проводки? – прошептал коленопреклонённый на сырой земле и неказистой промасленной тряпке работник.
– Красный и зелёный. Соединяли генератор и аккумулятор!
Да не видал я их!
– А я знаю: ты взял!
– Я не брал.
Поражаясь выдержке своего подчинённого, главный фермер опять захихикал и наклонился теперь к Серёжке: «Кхи-кхи, я знаю, что это не он – но уж больно чудно…» Затем вернулся к Сажечке и принялся наянно настаивать на своём, упоминая даже про какую-то бомбу, которую «себе на уме» помощник якобы тайно конструирует, и наконец Сажечка не выдержал:
– Ладно, щас принесу!
– Давно бы так.
Предмет насмешек ушёл, даже почти не оставляя следов по свежему пушистому снежку.
– Что там у вас нового в школе? – поинтересовался фермер, щурясь, смахивая снежинки с ресниц и сдувая их с носа.
– Да ничего.
– Как ничего?!
– А! – как будто только что вспомнил «второй фермер», – Кенарь дискотеки отменил. А у моего соседа – и твоего соседа – Драбадора, хрипого деда, корова вот подохла…
– Ну и!.. – не терпелось фермеру.
– Докладываю, – рапортовал Серёга, сначала пародируя директора, а потом совсем забывшись от веселья пересказать такую небывальщину. – Учащиеся взяли вечером кишки и приволокли к порогу учебного заведения. Началось подбрасывание их кверху. Кончилось оно тем, что кишечник повис на трубке для крепления флага, как раз заслонив надпись «***ивская средняя»! Когда было собрание, снять ещё не успели, и Кенарю от начальства высказали: вы что, мол, тут развели. Он принёс стул, встал на него, тянулся-тянулся – все мужики удохли – так и не достал… Потом призвал курж… ого. Бадор, этот хоть и побольше, тоже не достал, пока Кенарь не принёс швабру, сам залез, а когда сбивал – велел тому ловить. Ну он и поймал! Все в покат лежали. Бегом побежал кишечник относить, а потом домой поскакал костюм менять!
– Кхе-хи-кхи-хе! Кижечник! – искренне увеселялся Белохлебов, – жалко я не видал!
– Короче, дядь Лёнь, дискотек больше не будет, – грустновато подытожил рассказ школьник, как бы ожидая реакции старшего.
«Не будет»! Надо будет – навозу наплунжерим, не то что кижечник!
«Как-то абстрактно», – подумал Серёга.
Вернулся Сажечка с проводками – как провинившийся Хрюша из передачи «Спокойной ночи».
– На…
Белохлебов едва сдерживался от смеха.