Русская Америка: Открыть и продать!
Шрифт:
Единственная и сильная причина есть та, что начавшие с 1792 года приходить в тот край на мореходных торговых судах от 10 до 15 в каждый год Северо-Американских Соединенных Штатов граждане торгуют помимо компании с дикими американцами, живущими в разных местах по островам и на матерой земле, выменивая у них для продажи своей в Кантоне в каждый год, кроме других пушных товаров, одних морских до 15 000 и до 5000 речных бобров на привозимые ими товары, а наипаче орудия, как-то: пушки, фальконеты, ружья, пистолеты, сабли и другие пагубные вещи и порох, обучая диких даже и употреблению оных…»
Документ
А сказано — как припечатано!
В 1808 году РАК видела выход в государственном установлении в Русской Америке стандартного колониального режима: «Нужно со стороны вышней власти милостивое пособие, чтобы иностранцам, а наипаче североамериканским республиканцам, запрещено было, как то водится и в протчих европейских колониях в обеих Индиях, иметь торг с дикими, а с одною токмо компаниею, и не инде где, как на Кадьяке…»
В 1816 году Компания видела выход в том же… В записке для Совета РАК «О торговле североамериканцев в российских колониях в Америке» говорилось и об этом, и о необходимости запрета продавать «диким индейцам всякого рода пушек, ружей, пистолетов, сабель, шпаг, больших ножей, копий, и, словом, никакого оружия, также пороха и свинца»…
В этой пространной записке есть много конкретных примеров, но я ограничусь одним… В 1805 году в заливе Якутат было поставлено селение Славороссия, где «водворено было несколько семей обоего пола русских посельщиков, хлебопашцев и мастеровых»… Аборигены тут были настроены издавна дружески, и угроз кучке колонистов не предвиделось. Но вскоре бостонцы снабдили индейцев оружием, науськали, и те «врасплох напали на то селение, всех людей убили, а селение сожгли, так как и бывшее там же мореходное судно»…
Но, черт с ними — с бостонцами! Лучше я приведу начало записки РАК от 23 декабря 1816 (4 января 1817) года:
«Хотя Россия до начала 18-го столетия и не имела флотов, но ее народ, предприимчивый, решительный и отважный, на малых судах задолго до того учинил многие и важные открытия. Русские еще в 17-м столетии обошли Ледовитым морем весь Чукотский Нос — предприятие трудное даже и в нынешнее время.
Государственный архив вмещает в себя сведения и доказательства, что так же давно северо-западная часть Америки (относительно положения России и ее азиатского берега), всему свету дотоле неизвестная, сведана была россианами, и нога их первая была на материке, так почти и на всех островах, начиная от Берингова пролива до реки Колумбии по 46° северной широты.
Известные свету российские государственные географические экспедиции в 1728, 1733, 1740, 1741, 1764 и 1785 гг. открыли и описали все тамошние места и, найдя оные не занятыми никакою европейскою нациею, сделали принадлежностью России. Гербы ее, там воздвигнутые, флаги развеваемые по заведенным укреплениям и оседлостям, насажденная греческая религия, ею исповедуемая, учрежденные училища, благотворительные и экономические заведения свидетельствуют, что от той черты и ниже к полюсу все пространство Северо-Западной Америки с ее островами суть достояние России. И нельзя ничем оспаривать права ее на то по ее первооткрытию и оседлости прежде прочих европейцев,
Ежели некоторые из них на право тех владений своих имеют уже государственные трактаты, то сие произошло от права оружия; но у России за ее оседлости не было ни с кем ни спора, ни несогласия…»
Вот на чем основывался Указ от 4 сентября 1821 года: на нашем праве первооткрытия и первозанятия — во-первых, и на жесткой необходимости оградить эти права от наглых и подлых нарушений их «североамериканцами» — во-вторых!
Да ведь и официально мы сообщали англосаксам о своих правах на Русскую Америку — в рескрипте императора Павла, направленном в Лондон Воронцову в 1799 году!
Неужели это так сложно увидеть профессионалу-историку и — увидев, рассказать об этом согражданам-неисторикам?
А вместо этого…
Что — «гранты» мешают? «Капуста»?
Но, увы, не только, пожалуй, в грантах международных фондов тут закавыка!
К ПРОБЛЕМЕ Русской Америки русские историки невнимательны, так сказать, наследственно — недаром Вернадский замечал, что история продажи Аляски еще ждет своего исследователя!
И должен сообщить уважаемому читателю, что я был просто поражен и ошарашен после ознакомления с тем, как же освещена нашими классическими дореволюционными историками история русского движения к Тихому океану и за него… Движения более чем двухвекового, но по историческим меркам — очень быстрого и по историческим меркам — почти мирного.
Да, я был ошарашен удивительным открытием: «А никак!»
Ни Карамзин, ни Соловьев, ни Чичерин, ни Иловайский, ни Ключевский, не говоря уже о Костомарове, этой теме не придали ни малейшего значения и абсолютно не привлекли к ней нашего внимания. Она если и проходит у них, то даже не третьим, а двадцать третьим планом.
Ни вполне уместного пафоса и восхищения выдающимся подвигом и достижением нации… Ни понимания того, что по вдумчивом размышлении можно прийти к выводу, что вся история России — это как раз движение через Сибирь к Амуру и к Тихому океану…
Да-да, именно так! К балтийским и черноморским своим берегам, на Кавказ, в Закавказье и в Среднюю Азию мы двигались тоже исторически и геополитически логично, законно, но — долго и трудно.
Да, долго!
От Москвы до Рижского залива — меньше тысячи километров. А шли мы туда почти два века.
А от Москвы до Камчатки — в восемь раз больше. А шли мы туда тоже два века. И дорога-то была какой — через тайгу и болота, через гнус и цингу…
Но это была дорога к органически, естественно положенному России и русским великому историческому и цивилизационному будущему.
Ломоносов это понимал: «Российское могущество прирастать будет Сибирью и Северным океаном и достигнет до главных поселений европейских в Азии и в Америке».
А «записные» историки — нет!
Ну, писавшего в начале XIX века Карамзина еще как-то можно было бы извинить, если бы его предшественник Ломоносов уже в XVIII веке не видел всего значения этого русского движения.
Ломоносов ведь тоже писал историю государства Российского, но не успел довести ее до времен «тихоокеанских»… Иначе бы — я уверен — уж он-то о Хабарове и Дежневе написал бы так, как их труды перед Россией того заслуживали…