Русская Америка: Открыть и продать!
Шрифт:
В 1899 году там создают первый в мире промышленный дизель. на сырой нефти.
В 1903 году производится первый в мире судовой дизель, установленный на первом в мире теплоходе — нефтеналивном судне «Вандал»…
Славная история одного лишь завода… А ведь за ней не только
деньги Нобеля (Россией же и обеспеченные), а талант, труд, мысль и пот русских людей…
Но русскую силу в это время все чаще умело направляют вбок — так, чтобы она расходовалась впустую и уже этим обеспечивала успех и могущество другим. Россия все более широко выходит во внешний мир, но там ее
У нас на Дальнем Востоке и в Сибири всегда хватало людей крепких. И если сами они не всегда были в должной мере энергичны и предприимчивы, то деятельных людей в те места всегда в избытке поставляла Центральная и Северная Россия (достаточно вспомнить биографии Шелихова, Булдакова, Баранова, Кускова, чтобы в этом убедиться). Что мы знаем о скромном, маленьком русском городке Лальск на вятской реке Лузе? А ведь и он дал России не одного героя Русской Америки…
Эти деятельные люди выходили на берега Тихого океана и шли дальше — на Алеуты, на Аляску, на Курилы…
Выходили они и на левый берег Амура. А за Амур шли только до левого берега Уссури.
Но — не далее…
Я уже немало говорил о естественных границах, а тут еще скажу, что, похоже, русский народ (именно народ в своей простонародной массе) всегда обладал природным точным геополитическим инстинктом, позволявшим ему идти не далее разумного, своего\
Если на Западе подвижки национальных границ были делом королей — в пределах Европы, и тех же королей вкупе с поддерживаемыми ими алчными авантюристами, то в России границы на восток продвигал вначале сам народ, и лишь потом их закрепляла царева власть.
Возможно, и поэтому та же Российско-Американская компания даже в период наибольшей своей активности никогда не пыталась обосноваться за Амуром.
По Амуру — с левобережной стороны, в зоне между отвернувшим к Сахалину Амуром и Тихим океаном — да! Но в китайскую, скажем, Маньчжурию — ни-ни! Зачем, если это — не наше?
За Приамурье умные русские люди держались крепко еще со времен Нерчинского трактата 1689 года, и за эти земли всегда были готовы идти с Китаем на конфликт.
И шли, и были жестки и неуступчивы — как Муравьев-Амурский, как Невельской.
Но те же люди ясно отдавали себе отчет в том, что Маньчжурия — не наша сфера политических интересов. Как верно — в принципиальном отношении, но не по конкретному поводу, заметила Екатерина, торговать — это одно дело, владеть — совсем другое…
Маньчжурия — даже Северная, заамурская, была в понимании тех русских патриотов, которые были привержены дальневосточному краю России, территорией законно китайской. Да так оно и было по всем правилам божеским и человеческим.
Но так же твердо эти патриоты были убеждены, что Амурский край по эту сторону Амура — это законная русская земля. И вот тут они были готовы идти на неудовольствие высоких бюрократов, на риск и лишения во имя того, чтобы солнце над Приамурьем восходило для России.
Увы, пройдет
Во второй половине XIX века Россия вышла на Амур и владела Русской Америкой. Сохраняя за собой обе эти зоны, Россия обеспечивала себе отличное место на берегах того океана, который Герцен назвал «Средиземным морем будущего».
Американец командор Джон Роджерс, побывав на Амуре, был уверен в его огромном будущем и писал так: «Это — великая магистраль, которую природа проложила от берегов Тихого океана к центру Сибири».
Роджерс считал, что на берегах Амура возникнет обширная торговля, а в устье встанет город, которому пророчил судьбу русского Сан-Франциско.
Будущее Амура и Приамурья — как оно виделось янки, а также
основание Владивостока стали, конечно же, дополнительными причинами того, что янки торопились с покупкой Русской Америки. И торопились так, что, когда вопрос решился в их пользу, Сьюард не смог вытерпеть даже пару дней уик-энда и сладил все в одну ночь…
За один день, и даже за один час была решена геополитическая судьба России и на особом совещании в Петербурге.
А ВЕДЬ РОССИЯ имела шанс доминировать на всем Тихом океане, а уж на севере его — точно. И северная его часть — за Алеутами, могла быть внутренними российскими водами.
Тот же Петропавловск-Камчатский при умной государственной политике мог вырасти в считаные годы в немалый город и могучую крепость — как прочная стратегическая база, подкрепляющая Русскую Америку из русской Азии и укрепляющая саму русскую дальневосточную Азию.
Только что назначенный генерал-губернатором Восточной Сибири Николай Николаевич Муравьев (еще — не Амурский) после посещения Камчатки писал в Петербург: «Я много видел портов в России и в Европе, но ничего подобного Авачинской губе не встречал; Англии стоит сделать умышленно двухнедельный разрыв с Россией, чтобы завладеть ею и потом заключить мир, но уже Авачинской губы она нам не отдаст, и если б даже заплатила нам миллион фунтов за нее при заключении мира, то выручит его в короткое время от китобойства в Охотском и Беринговом морях».
К слову, еще раз — о Беринговом море… Даже в двадцатые годы XX века, после всех разграблений англосаксами его богатств, это было богатейшее море, но — где? Как-то, посмотрев на «экономическую» карту Берингова моря, приведенную в 1-й БСЭ, я в очередной раз вздохнул… Абсолютное количество значков, обозначающих рыбные, китобойные и котиковые промыслы, краснело и чернело в центральной и северо-восточной частях карты. Там, где когда-то были русские воды и русские берега Русской Америки…
С потерей же Русской Америки Россия уже не могла замышлять на Тихом океане проекты, возможные в прошлом. Теперь она могла на Тихом океане лишь присутствовать. Однако все еще оставался вопрос — как?