Русская Америка: Открыть и продать!
Шрифт:
Россия — континентальная держава. Это не только аксиома, но и географический факт.
Россия — и великая держава. И это — тоже факт!
Но естественное развитие России автоматически предполагало такой ее выход на океанские просторы, который соответствовал бы масштабу, роли и потенциалу России. Как далеко смотрели русские патриоты Петр Алексеевич Романов, Григорий Иванович Шелихов, Александр Андреевич Баранов, Николай Петрович Резанов!
И как нужна была нам наша Русская Америка…
Бездарные, преступные глупцы, августейшие братья Александр и Константин Романовы, не по которым была шапка Мономаха,
Потому так просто было толкать нас позже к «незамерзающим портам» провокатору Витте!
Такие порты нам были нужны, но вот же они, незамерзающие порты — на западе Америки в бывшей русской Калифорнии, на возможных русских Гавайях. Вот они — порты для могучего Тихоокеанского русского флота. Сила его была нужна и на Аляске, и на Алеутах, но — не только там. И традиционно окрашенные в мирный белый цвет, «белые» русские корабли вполне могли бы противостоять силе «черных» американских кораблей…
И, К СЛОВУ, немного о символике…
В США имеется национальная реликвия — «Колокол свободы», весом в 943,4 килограмма. Изготовлен он был в Лондоне к 50-й годовщине Хартии свобод — конституции Пенсильвании, в 1751 году.
То есть еще в те времена, когда Северная Америка была английской колонией.
Пенсильвания тогда была владением семейства Пеннов и была названа так английским королем Карлом II в честь британского адмирала сэра Уильяма Пенна. Погашая долг короны семейству Пеннов (16 тысяч фунтов), Карл выдал сыну адмирала — квакеру Уильяму же Пенну патент (так называемую «пенсильванскую хартию») на земли севернее Мэриленда. (Через много лет Пени вернул английскому правительству право на владение Пенсильванией за 280 тысяч фунтов стерлингов.)
Вообще-то Пенн-сын назвал эти земли «Сильванией», а уж «Пен…» добавил веселый король Карл.
Уже от отца Уильяма очень пахло масонством. А сын Уильям, родившись в 1644 году и скончавшись в 1718 году, обрел такую биографию, что в ней то и дело натыкаешься на сплошные символы и приметы связи его с могущественными наднациональными силами. Так, сидя за «непокорство» в лондонском Тауэре, двадцатипятилетний Пенн написал памфлет «Ни креста, ни короны», а вскоре… получил в компенсацию от британской короны Пенсильванию и стал собирать за океаном всех «гонимых»…
В 1701 году он утвердил Хартию-конституцию для владений имени его отца. Впоследствии 24 статьи этой хартии легли в основу Конституции США.
Что же до упомянутого выше «юбилейного» колокола, то он был отлит в Лондоне, и поверху его шла надпись: «Объявите свободу на земле жителям ее».
Слова эти были взяты из третьей Книги Моисеевой — Левит, глава 25, стих 10. Начинается глава эта так:
«И сказал Господь Моисею на горе Синае, говоря:
«Объяви сынам Израилевым и скажи им: когда придете в землю, которую Я даю вам…» и т. д. — до стиха 10-го, гласящего:
«Посвятите пятидесятый год, и объявите свободу на земле всем жителям ее; да будет это у вас юбилей; и возвратитесь каждый во владение свое, и каждый возвратитесь в свое племя».
В новейшем «Словаре американской истории» под редакцией академика Фурсенко слово «земля» в надписи на
Но, как видно из текста главы 25-й книги Левит, в этой главе имелась в виду региональная, так сказать, свобода, объявленная в земле обетованной одним лишь сынам Израиля. Да и то — лишь по случаю юбилея. То есть говоря языком современным, речь шла, собственно, об амнистии.
Так что надпись на колоколе была сомнительного содержания и содержала многослойный тонкий намек. Был в надписи — если учесть цитированный текст библейской главы, откуда надпись была взята, — и невысказанный прямо намек на то, что подданным английской короны вскорости надо будет возвращаться «во владение свое»… Что через тридцать лет и произошло: англичане ушли, а янки получили «свободу».
Но вот же как бывает! Прямо во время испытания во дворе филадельфийского Стейт-Хауза (так в США называют здания законодательных собраний) колокол… дал трещину!
Нет, над нами все-таки есть Бог!
Колокол дважды переплавляли, однако в 1835 году, возвещая о кончине Джона Маршалла, председателя Верховного суда США, он опять… треснул. А в очередную годовщину со дня рождения Джорджа Вашингтона в 1846 году был поврежден окончательно.
Да, над нами есть Бог!
После ряда перемещений колокол упокоился в специальном павильоне около Индепенденс-холла в Филадельфии…
Треснувший колокол фальшивой «свободы» для избранных — как национальная реликвия нового «избранного народа»… Может ли быть более точным символ лицемерной, забывшей Бога Америки?
Вряд ли…
КОГДА я начал писать эту книгу, я считал, что это будет рассказ прежде всего о Российско-Американской компании и Русской Америке.
Однако сейчас, когда я стою в конце немалой работы, я понимаю, что с какого-то момента эта книга стала также рассказом о величии русского духа, во-первых, и о значении компетентности власти в судьбе народов — во-вторых…
И прежде всего — в судьбе народа русского.
Русский народ — великий народ, и лишний раз мы доказали это своей восточносибирской, дальневосточной и тихоокеанской эпопеей.
Но эти же события, эти же периоды в нашей истории показывают и доказывают, что для России особенно значимо то, что представляет собой ее верховная власть и чем она руководствуется… И об этом в конце книги тоже хочется сказать несколько слов…
Если во главе России стоят умные патриоты, она обретает силу и перспективу. Если у власти оказываются бездари и «Иваны, не помнящие родства», страна слабеет и дряхлеет.
Увы, в России чаще случалось второе. И очень часто ее верховная власть была недостойна того народа, который был ей подвластен. Но даже в такие периоды разброда и шатаний Россия была сильна инициативой и жизненными силами наиболее славной части ее народной массы. Вспомним героев обороны Севастополя в Крымскую войну. Это была горстка, но горстка, ощущавшая себя частью Державы.
А Русская Америка?
Она, если вдуматься, началась даже не с Петра… Фактически она зарождалась еще в эпоху Ивана Грозного, когда началось не просто расширение Российского государства до его естественных границ, а расширение, сознательно инициируемое на высшем государственном уровне, то есть инициируемое и поощряемое главой государства.