Русская армия в Семилетней войне. Пехота
Шрифт:
Когда в 1757 г. Апраксин начал наступление в Восточной Пруссии, недостаток личного состава в армии заставил его отослать третьи батальоны полков. С этого времени и до конца войны третьи батальоны должны были выполнять роль запасных, в которых проводилась подготовка и обучение пополнений, высылавшихся по мере необходимости в действующие батальоны полка. Эта временная мера в ноябре 1757 г. была закреплена приказом Военной коллегии, и в результате действующие полки реально стали двухбатальонными.
Хотя каждый полк формально имел по две гренадерских роты, с 1731 г. одна из них, как правило, выделялась для формирования сводных гренадерских батальонов. В 1756 г. эти роты сводились во временные гренадерские
Артиллерия пехотного полка состояла из четырех легких 3-фунтовых орудий, а после того, как в январе 1757 г. было образовано Артиллерийское установление, в армии появились шуваловские «секретные гаубицы». После сражения при Цорндорфе (1758) об этих орудиях сложилось противоречивое мнение, но тем не менее в каждом полку по два 3-фунтовых орудия заменили шуваловскими гаубицами. Кроме того, каждому полку, по крайней мере по штатам, добавили восемь легких (шестифунтовых) мортир, которые составили полковую артиллерийскую батарею. Перевозить эти мортиры полагалось попарно на лафетах полковых орудий, но после 1759 г. упоминаний о применении подобных орудий не встречается — можно предположить, что употреблять их в бою перестали. Артиллерийское подразделение, приданное каждому полку, включало одного унтер-офицера, 30 артиллеристов и «матросов» (помощников артиллеристов): на одно орудие приходилось 6–7 человек.
1. Полковое знамя 1-го Московского мушкетерского полка, до 1745 г.
Каждому мушкетерскому батальону армейской пехоты полагалось по два знамени, в первом батальоне одно знамя было белым (полковым), второе — цветным; в остальных батальонах все знамена были цветными. На белом знамени изображался полковой герб на щитке, расположенном на груди двуглавого орла. Знамена полков, не имевших собственных гербов, несли московский герб (Св. Георгий) и название полка в ленте под двуглавым орлом. Большинство полков, однако, можно было отличить по гербу и цвету «фламов» полкового знамени. Здесь показано знамя, до 1745 г. положенное двум Московским полкам. Позже знамена были заменены такими, как показаны на рис. 3.
2. Цветное знамя Апшеронского пехотного полка
Цветные знамена полков различались в зависимости от того, полагался ли полку собственный герб. Если полкового герба не имелось, в центре щита проставлялся императорский вензель, как показано на этом рисунке. В остальных случаях в овале в центре намета изображался герб. Цвет полотнища и «фламов», а также вид короны варьировали, в каждом полку была собственная комбинация этих геральдических элементов.
3. Полковое знамя 1-го Московского мушкетерского полка
Так выглядели белые (полковые) знамена полков, не имевших собственных гербов; оба Московских полка после 1745 г. несли одинаковые знамена. Все 12 полков без собственных гербов (после 1745 г. их осталось 9), а также оба Московских полка несли наименования на ленте под двуглавым орлом. Хотя во всех случаях на знаменах имелись одинаковые изображения московского герба, цвета «фламов» по полкам различались.
В размещенном в Ливонии Обсервационном корпусе полки имели по четыре батальона, из трех мушкетерских и одной гренадерской роты каждый. По одному из этих батальонов было оставлено в Ливонии, когда Обсервационный корпус был направлен на фронт. Когда в 1759 г. корпус слили с армией, все роты полков, кроме одной гренадерской, перевели в мушкетерские, а по одному батальону каждого полка перевели в артиллерийские. В результате бывшие полки корпуса получили ту же структурную организацию, что и стандартные армейские пехотные полки.
Великая княгиня
Три гвардейских полка, основанных еще Петром[8], отличались по своему составу от армейской пехоты. Лейб-гвардии Преображенский полк имел четырехбатальонный состав (по четыре роты в батальоне, 210 человек в роте), а кроме того бомбардирскую (107 чел.) и гренадерскую (200 чел.) роты. Лейб-гвардии Семеновский и Измайловский полки были трехбатальонными, а бомбардирские роты в них заменены на артиллерийские. На протяжении всей войны полковая артиллерия гвардии состояла из восьми 3-фунтовых орудий (в Преображенском полку — двенадцати). Кроме того, для торжественных церемоний в Санкт-Петербурге отряжалась Лейб-кампания, исполнявшая обязанности эскорта при императрице. Общая численность гвардии в Петербурге и его окрестностях превышала 7000 человек — существенная сила, которая могла быть использована в борьбе за власть, что и случилось при восшествии на престол императрицы Екатерины II.
Офицер Лейб-кампании, элитного подразделения Лейб-гвардии Преображенского полка, сформированного императрицей Елизаветой. Офицеры и солдаты роты назначались лично императрицей и являлись более дворцовой стражей, чем боевой частью. (Висковатов, 1844–1856)
Следует добавить, что армия не имела постоянной организационной структуры выше полкового уровня. Полки сводились в бригады и дивизии по прихоти армейского командования. Иногда формировались «летучие колонны», или корволаны — армейские соединения, способные к более быстрым передвижениям, чем остальная часть войск. Обычный полковой обоз в составе как минимум 160 пароконных повозок существенно замедлял продвижение всех регулярных частей.
Два важных обстоятельства характеризуют российский офицерский корпус с момента смерти Петра I до воцарения Екатерины II. Прежде всего, это петровская концепция обязательной службы для дворян; второе — привлечение к службе в армии офицеров-иностранцев.
В 1722 г. Петр I ввел Табель о рангах, который включал в себя военные, флотские и гражданские чины и устанавливал уровни оплаты по чинам и званиям вне зависимости от родословной. Эта система с рядом изменений просуществовала до 1917 г. Все дворяне (включая офицеров армии) должны были оставаться на государственной службе в течение 25 лет. Предполагалось, что это повысит профессионализм и ответственность офицеров, но на деле так случалось не всегда. В армию попадали и неопытные в военном деле офицеры, которые в ряде случаев переводились из дипломатического корпуса. После войны один из русских дворян заявил Фридриху Великому, что был «статским генералом». «У нас нет ничего подобного», — ответил на это Фридрих.
Значительную часть офицерского корпуса петровской армии составляли иностранцы: на них приходилось более трети офицеров, причем большинство занимали должности не ниже полковничьих. Хорошие командиры-иностранцы, такие как генералы Ласси или Кейт, были большим благом для русской армии XVIII в., поскольку, по словам современника, «солдаты встречали с их стороны больше доверия, чем со стороны офицеров своей нации».
С другой стороны, Россия времен Петра I стала прибежищем для военных авантюристов самого разного уровня, и в определенной мере оставалась таковой до воцарения Екатерины Великой. Раздача чинов иностранцам в период «онемечивания» под предводительством Миниха вызывала негодование со стороны офицеров, что стало причиной многочисленных отставок в царствование императрицы Елизаветы. Несмотря на такие негативные настроения по отношению к иностранцам и особенно к немцам, при осаде русскими войсками Кольберга в 1758 г., например, по замечанию одного историка, все старшие офицеры были иностранцами или по крайней мере балтийскими немцами. И все же, хотя иностранцы по-прежнему считались достаточно хорошими командирами среднего уровня, в период войны с Пруссией командные посты действующей армии всегда отдавались русским.