Русская драматургия XVIII – XIX вв. (Сборник)

Пушкин Александр Сергеевич

(Бросается на колени.)

Марина

Встань, бедный самозванец.Не мнишь ли ты коленопреклоненьем,Как девочки доверчивой и слабой,Тщеславное мне сердце умилить?Ошибся, друг: у ног своих видалаЯ рыцарей и графов благородных;Но их мольбы я хладно отвергалаНе для того, чтоб беглого монаха…

Самозванец

(встает)

Не презирай младого самозванца;В

нем доблести таятся, может быть,Достойные московского престола,Достойные руки твоей бесценной…

Марина

Достойные позорной петли, дерзкий!

Самозванец

Виновен я; гордыней обуянный,Обманывал я Бога и царей,Я миру лгал; но не тебе, Марина,Меня казнить; я прав перед тобою.Нет, я не мог обманывать тебя.Ты мне была единственной святыней,Пред ней же я притворствовать не смел.Любовь, любовь ревнивая, слепая,Одна любовь принудила меняВсе высказать.

Марина

Чем хвалится, безумец!Кто требовал признанья твоего?Уж если ты, бродяга безымянный,Мог ослепить чудесно два народа,Так должен уж по крайней мере тыДостоин быть успеха своегоИ свой обман отважный обеспечитьУпорною, глубокой, вечной тайной.Могу ль, скажи, предаться я тебе,Могу ль, забыв свой род и стыд девичий,Соединить судьбу мою с твоею,Когда ты сам с такою простотой,Так ветрено позор свой обличаешь?Он из любви со мною проболтался!Дивлюся: как перед моим отцомИз дружбы ты доселе не открылся,От радости пред нашим королемИли еще пред паном ВишневецкимИз верного усердия слуги.

Самозванец

Клянусь тебе, что сердца моегоТы вымучить одна могла признанье.Клянусь тебе, что никогда, нигде,Ни в пиршестве за чашею безумства,Ни в дружеском, заветном разговоре,Ни под ножом, ни в муках истязанийСих тяжких тайн не выдаст мой язык.

Марина

Клянешься ты! итак, должна я верить —О, верю я! – но чем, нельзя ль узнать,Клянешься ты? не именем ли Бога,Как набожный приимыш езуитов?Иль честию, как витязь благородный,Иль, может быть, единым царским словом,Как царский сын? не так ли? говори.

Димитрий

(гордо)

Тень Грозного меня усыновила,Димитрием из гроба нарекла,Вокруг меня народы возмутилаИ в жертву мне Бориса обрекла.Царевич я. Довольно, стыдно мнеПред гордою полячкой унижаться.Прощай навек. Игра войны кровавой,Судьбы моей обширные заботыТоску любви, надеюсь, заглушат.О как тебя я стану ненавидеть,Когда пройдет постыдной страсти жар!Теперь иду – погибель иль венецМою главу в России ожидает,Найду ли смерть, как воин в битве честной,Иль

как злодей на плахе площадной,Не будешь ты подругою моею,Моей судьбы не разделишь со мною;Но – может быть, ты будешь сожалетьОб участи, отвергнутой тобою.

Марина

А если я твой дерзостный обманЗаранее пред всеми обнаружу?

Самозванец

Не мнишь ли ты, что я тебя боюсь?Что более поверят польской деве,Чем русскому царевичу? – Но знай,Что ни король, ни папа, ни вельможиНе думают о правде слов моих.Димитрий я иль нет – что им за дело?Но я предлог раздоров и войны.Им это лишь и нужно, и тебя,Мятежница! поверь, молчать заставят.Прощай.

Марина

Постой, царевич. НаконецЯ слышу речь не мальчика, но мужа.С тобою, князь, она меня мирит.Безумный твой порыв я забываюИ вижу вновь Димитрия. Но – слушай:Пора, пора! проснись, не медли боле;Веди полки скорее на Москву —Очисти Кремль, садись на трон московский,Тогда за мной шли брачного посла;Но – слышит Бог – пока твоя ногаНе оперлась на тронные ступени,Пока тобой не свержен Годунов,Любви речей не буду слушать я.

(Уходит.)

Самозванец

Нет – легче мне сражаться с ГодуновымИли хитрить с придворным езуитом,Чем с женщиной – черт с ними; мочи нет.И путает, и вьется, и ползет,Скользит из рук, шипит, грозит и жалит.Змея! змея! – Недаром я дрожал.Она меня чуть-чуть не погубила.Но решено: заутра двину рать.

Граница Литовская

(1604 года, 16 октября)

Князь Курбский и Самозванец, оба верхами. Полки приближаются к границе.

Курбский

(прискакав первый)

Вот, вот она! вот, русская граница!Святая Русь, Отечество! Я твой!Чужбины прах с презреньем отряхаюС моих одежд – пью жадно воздух новый:Он мне родной!.. теперь твоя душа,О мой отец, утешится, и в гробеОпальные возрадуются кости!Блеснул опять наследственный наш меч,Сей славный меч, гроза Казани темной,Сей добрый меч, слуга царей московских!В своем пиру теперь он загуляетЗа своего надёжу-государя!..

Самозванец

(едет тихо с поникшей головой)

Как счастлив он! как чистая душаВ нем радостью и славой разыгралась!О витязь мой! завидую тебе.Сын Курбского, воспитанный в изгнанье,Забыв отцом снесенные обиды,Его вину за гробом искупив,Ты кровь излить за сына ИоаннаГотовишься; законного царяТы возвратить отечеству… ты прав,Душа твоя должна пылать весельем.