Русская эпиграмма второй половины XVII - начала XX в.

Ершов Леонид Федорович

870. ИЗ Ж.-Б. РУССО

С эфирных стран огонь похитив смело, Япетов сын двуногих сотворил И женский пол с мужским в едино тело Назло богам и нам на радость слил; Но гневный Зевс по своенравной власти, Разбив сосуд, раскинул на две части! Вот отчего в поре мятежных лет Пылаем мы сойтись с своей двойчаткой. «Здесь! здесь она!» — сон часто шепчет сладкой, А наяву мы познаем, что нет! 1822

871–872. НАДПИСИ К

ПОРТРЕТАМ

1. К ПОРТРЕТУ БОЛТУНА

Как сходен сей портрет. В нем жизнь и пламень чувства, Он дышит, кажется, он мыслит, он глядит. Одна беда — не говорит. Как счастливо, что есть граница для искусства!

2. К ПОРТРЕТУ МОЛЧАЛИВОГО

В портрете сем блестит искусства превосходство: Вот все его черты, его улыбка, вид; Ну, только что не говорит, И тем живее сходство! <1822>

873. «Ты говоришь, что мучусь над стихом…»

Ты говоришь, что мучусь над стихом, Что не пишу его, а сочиняю. В твоих стихах труда не примечаю, Но их зато читаю я с трудом. 1822

874. «Критон, услужливый в душе…»

Критон, услужливый в душе, В комедии своей из трех два акта сбавил. Конечно, он и зритель в барыше, Но как-то всё он лишний акт оставил. 1822

875. «За Клима духовник наш адом…»

За Клима духовник наш адом, Девице бедной, мне грозит; Но ближних он любить велит, А Клим — живет со мною рядом. 1822

876. «Красавица она, я знаю, и поэт!..»

Красавица она, я знаю, и поэт! Но если разбираешь строго, То видишь, что в ее твореньях красок нет, А на лице их слишком много. 1822

877. «Труды ума ты моего исчисли…»

«Труды ума ты моего исчисли, Прилежных лет благословенный плод! И всё свое, все собственные мысли, Везде свой слог, везде свой оборот!» — «Всё так! Но, друг, убытчишься некстати, Не по казне твоей такой расход. Чтоб ты и твой читатель был богатей, Ты на чужой живи отныне счет». 1823

878. «В жару холодного витийства…»

В жару холодного витийства Ты присудил к костру шутливые стишки. Быть так! Твои ж умрут не от чужой руки, Но от самоубийства. 1823

879. ЦЕНЗОР

Басня

Когда Красовского отпряли парки годы, Того Красовского, который в жизни сам Был паркою ума, и мыслей, и

свободы, Побрел он на покой к Нелепости во храм. «Кто ты? — кричат ему привратники святыни. — Яви, чем заслужил признательность богини? Твой чин? Твой формуляр? Занятья? Мастерство?» — «Я при Голицыне был цензор», — молвил он. И вдруг пред ним чета кладет земной поклон, И двери растворились сами! 1823

880. <НА Н. А. ЦЕРТЕЛЕВА>

Жужжащий враль, едва заметный слуху, Ты хочешь выслужить удар моей руки? Но знай! На ястребов охотятся стрелки. А сам скажи: как целить в муху? 1823

881. К ЖУРНАЛЬНЫМ БЛИЗНЕЦАМ

Цып! цып! сердитые малютки! Вам злиться, право, не под стать. Скажите: стоило ль из шутки Вам страшный писк такой поднять? Напрасна ваших сил утрата! И так со смехом все глядят, Как раздраженные цыплята Распетушились невпопад! 1824

882. ЖУРНАЛЬНЫМ БЛИЗНЕЦАМ

Вы дети, хоть в школярных латах, И век останетесь детьми; Один из вас — старик в ребятах, Другой — дитя между людьми. Свое ж незлобие сердечно И Феба — грех тут путать вам, Но дети дети вы, конечно, Незлобьем детских эпиграмм. 1824

883–884. <НА М. А. ДМИТРИЕВА >

1

Клеврет журнальный, аноним, Помощник презренный ничтожного бессилья, Хвалю тебя за то, что под враньем твоим Утаена твоя фамилья. С бесстыдством страх стыда желая согласить, Ты доказал, вдвойне кривнув душою, Что если рад себя бесчестить под рукою, То именем своим умеешь дорожить. 1824

2

Михаил Дмитриев! Теперь ты вовсе чист: Клеврет твой — Писарев и Каченовский — барин, А похвалой тебе позорный лист Скрепил Фаддей Булгарин. 1824

885–886. <НА Ф. В. БУЛГАРИНА>

1

Ты прав! Равны у нас движенья; При виде низкого и злого дурака У каждого с сердцов подъемлется рука И опускается с презренья. 1824

2

Булгарин, убедясь, что брань его не жалит, Переменил теперь и тактику и речь: Чтоб Грибоедова упечь, Он Грибоедова в своем журнале хвалит. Врагов своих не мог он фонарем прижечь, То хоть надеется, что, подслужась, обсалит. 1824 или 1825