Русская эпиграмма
Шрифт:
Что умер он, я тем охотней верю,
Что эту весть узнал не от него.
ИЗ Ж.-Б. РУССО
С эфирных стран огонь похитив смело,
Япетов сын двуногих сотворил
И женский пол с мужским в едино тело
Назло богам и нам на радость слил;
Но гневный Зевс по своенравной
Разбив сосуд, раскинул на две части!
Вот отчего в поре мятежных лет
Пылаем мы сойтись с своей двойчаткой.
«Здесь! Здесь она!» — сон часто шепчет сладкой,
А наяву мы познаем, что нет!
ДЕРВИШ И УЧЕНИК
Ученый муж, Дервиш, в час утра и обеда
Святую воду пил в колодце Магомеда.
Подметил то его нелепый ученик
И на день бегал пить раз двадцать на родник.
Какой же он имел успех с своей догадки?
Остался неучен и слег от лихорадки.
ОШИБКА ВРАЧА
(Из Ж.-Б. Руссо)
Шутя друг муз, но ремеслом друг хмелю,
С попойки встал и тут же слег в постелю;
Жена в слезах послала за врачом;
Приходит врач и с гробовым лицом
Проговорил: «Сообразя догадки,
Здесь нахожу с ознобом лихорадки
И жажды жар; но мудрый Иппократ
Сперва велит нам жажды пыл убавить…»
Больной на то: «Нет, нет, пустое, брат,
Сперва прошу от холода избавить,
А с жаждой сам управиться я рад».
Николай Сергеевич Голицын
<НА П. А. ВЯЗЕМСКОГО>
Преумный князь, Германии известный
Рельефами Омировых пиров,
Вдруг заболел болезнью столь чудесной,
Что стала в пень вся стая докторов.
Один чудак пришел с своей догадкой
И говорит: «Вот ей мой перевод:
В стихах своих князь холоден, как лед,
А в прозе он ругатель
Озноб и жар тут видите, — и вот
Я заключил: князь болен лихорадкой».
<НА Н. А. ПОЛЕВОГО>
Обритый сын брадатого отца
В статьях своих, прескучных и предлинных.
Толкует все, без меры и конца,
О балах и гостинных
[57]
;
Так и Вольтер о рае пел,
Хотя войти в него надежды не имел.
Николай Алексеевич Полевой
ЭПИГРАММА
(Экспромт поэта Талантина)
Корчи харю философа,
Сухопарый критик мой!
Я молчу — в ответ ни слова,
Но разделаюсь с тобой!
С длинноухими ослами
Нас дубина разочтет,
И с тобою не стихами —
Палкой кончу я расчет!
<НА Е. А. БАРАТЫНСКОГО>
Пришел поэт и пущен на Парнас.
«А, здравствуй! — Феб сказал. — Да что за чудо:
Ты мне знаком; я помню, что подчас
Ты плакивап в стишонках, и не худо.
Что, нет ли, брат, плаксивого опять?»
«Нет, мудрый Феб! Я плакивал, бывало,
Позволь теперь смешное прочитать».
«Читай». И вот, не думавши нимало,
Вдруг наш поэт с насмешливым лицом
Развеселить затеял эпиграммой.
Чуть выслушал Латоны сын упрямый
И закричал: «Эй, кто там?» С медным лбом
Предстал школяр. «Вон вывести!» — «О милый,
О добрый Феб! Осмелюсь ли спросить…»
«Ах, плакса! Что задумал ты! Острить?
Чуть дышишь ты в элегии унылой!
Пошел же вон — тебе ль смеяться, хилый!..»
Гамлетов
Евгений Абрамович Баратынский