Русская эпиграмма
Шрифт:
<НА Н. А. ПОЛЕВОГО>
Писачка в Фебов двор явился.
«Довольно глуп он! — бог шепнул. —
Но самоучкой он учился, —
Пускай присядет; дайте стул».
И сел он чванно. Нектар носят,
Его, как прочих, кушать просят;
И нахлебался тотчас он,
И загорланил. Но раздался
Эй, Надоумко, вывесть вон!»
* * *
Дамон! Ты начал — продолжай,
Кропай экспромты на досуге;
Возьмись за гений свой: пиши, черти, марай,
У пола нежного в бессменной будь услуге,
Наполни вздохами растерзанную грудь,
Ни вкусу не давай, ни разуму потачки —
И в награждение любимцем куклы будь
Или соперником собачки.
<НА А. А. АРАКЧЕЕВА>
Отчизны враг, слуга царя,
К бичу народов — самовластью —
Какой-то адскою любовию горя,
Он не знаком с другою страстью…
Скрываясь от очей, злодействует впотьмах,
Чтобы злодействовать свободней,
Не нужно имени: у всех оно в устах,
Как имя страшное владыки преисподней.
<НА Д. И. ХВОСТОВА>
Поэт Писцов в стихах тяжеловат,
Но я люблю незлобного собрата:
Ей-ей! не он пред светом виноват,
А перед ним природа виновата.
ДОРОГА ЖИЗНИ
В дорогу жизни снаряжая
Своих сынов, безумцев нас,
Снов золотых судьба благая
Дает известный нам запас.
Нас быстро годы почтовые
С корчмы довозят до корчмы,
И снами теми роковые
Прогоны жизни платим мы.
Николай Федорович Остолопов
ЗАВЕЩАНИЕ БАРАТЫНСКОГО
Долги на память о поэте
Мундир мой унтерский — царю.
Стихотворенья — доброй Лете.
ЭПИТАФИЯ НАПОЛЕОНУ
Прохожий, обо мне ты не жалей нимало!
Когда бы жив я был — тогда б тебя не стало.
Василий Андреевич Жуковский
* * *
У нас в провинции нарядней нет Любови!
По моде с ног до головы:
Наколки, цвет лица, помаду, зубы, брови —
Все получает из Москвы!
ЭПИТАФИЯ ЖЕНЕ
Сей камень над моей возлюбленной женой!
Ей там, мне здесь покой!
ЧТО ТАКОЕ ЗАКОН?
Закон — на улице натянутый канат,
Чтоб останавливать прохожих средь дороги,
Иль их сворачивать назад,
Или им путать ноги!
Но что ж? Напрасный труд! Никто назад нейдет!
Никто и подождать не хочет!
Кто ростом мал — тот вниз проскочит,
А кто велик — перешагнет!
* * *
«Скажи, чтоб там потише были! —
Кричит повытчику судья. —
Уже с десяток дел решили,
А ни единого из них не слышал я!»
БЕСПОЛЕЗНАЯ СКРОМНОСТЬ
Демид, под одою своей, боясь Зоила,
Ты имени не подписал.
Но глупость за тебя к ней руку приложила,
И свет тебя узнал.
Александр Александрович
Бестужев (Марлинский)
<НА В. А. ЖУКОВСКОГО>
Из савана оделся он в ливрею,
На пудру променял свой лавровый венец,
С указкой втерся во дворец;
И там, пред знатными сгибая шею,