Русская фантастика 2012
Шрифт:
До меня еще не доходит. Не понимаю. Не знаю. Не знаю, как буду жить дальше.
Александр Григоров
Ничего личного
Рабочий день иерея Варсавы (в миру — Михаил «Бугай» Ломаев) начался как обычно: просмотр социальных сетей, новостных лент и форума приходского сайта. Потом Варсава провел обряды по видеочату: причащение (двадцать долларов) и исповедь (пятьдесят долларов). Причащаемый покупал в онлайн-магазине две картинки — с изображением вина и хлеба. Исповедуемый просто гнал контент, который хранился на сервере в течение месяца. При желании клиент мог
Выполнив утреннюю норму, Варсава помолился на веб-конференцию из столичного храма Новой Церкви и приготовился к изгнанию бесов из американского фильма, снятого очередным исчадием ада. Это была общественная нагрузка, правда, особых сил для выполнения работа не требовала. Нужно заблаговременно взять виски и мясное ассорти (во время Поста сойдет и суши), отсмотреть мерзость и написать качественную рецензию в журнал «Наш приход». На него миряне подписывались автоматически, оплачивая годовой аккаунт на сайте паствы.
Петров Пост закончился три дня как, поэтому Варсава взял за пузатое горлышко бутылку «Чивас Ригал» и налил на палец в квадратный бокал с двумя кубиками льда.
Не успели пройти начальные титры, как зазвонил телефон. Иерей нажал паузу и взял трубку. Точнее — нажал зеленый значок на сенсорном экране коммуникатора.
— Алло, Бугай, привет. Можешь говорить, преподобие?
— Привет, Ваня, могу. Но если опять будешь уговаривать…
— Да какой там! Слушай, срочно нужна статья в «Факел» по поводу вреда легких наркотиков. Как всегда, под рубрикой «Церковь проклинает».
— Ничего они не вредные, — пробурчал Ломаев и добавил: — Если в меру. Впрочем, это всего касается.
— Вот чудак человек! Ну представь, что они вредные. Ты же классный копирайтер, поэтому я тебе по сто долларов за тысячу знаков плачу.
— Брось свои речи медовые в уши лить. Я — пресвитер, а не копирайтер.
— Тоже неплохо звучит. Возвращался бы ты, Миша, мы бы таких дел накрутили…
— Мне и в лоне церкви хорошо. И вообще, я предупреждал!
Он нажал отбой, выпил виски и сунул в рот кусок балыка. Телефон зазвонил снова.
— Так что насчет статьи?
— Иди ты… — Миша налил полбокала и выпил одним глотком. — Когда дедлайн?
Михаил Ломаев приехал в Харитонов из районного центра — зажиточного, но далекого. С легкостью поступил в политехнический университет на «обработку металлов давлением» и так же легко его окончил. К концу обучения из ста человек на потоке осталось пятнадцать, понижать без того убогую статистику вуз не хотел. Будучи на третьем курсе, Миша стал автором телевизионной программы. Он и раньше обнаруживал талант к написанию сюжетов, но когда за это заплатили, силы удвоились.
За пять лет плавания в информационном эфире Ломаев повидал и написал многое — от рекламных роликов до сценария фильма, который, впрочем, так и не сняли. Миша считался одним из лучших журналистов в городе и зарабатывал весьма недурственно. Сменить профессию заставило слишком живое воображение.
Дар видеть написанное и услышанное не просто как текст, а как жизнь, проснулся у Миши до школы. Похожее относилось к музыке и картинам — Ломаев наблюдал их, будто по встроенному в голову телевизору. Поэтому ему с трудом
Целый год никто из коллег не видел Бугая. А когда увидели, на Пасху, Ломаев был в рясе и епитрахили. Оказывается, окончил экстерном духовную семинарию и стал диаконом Варсавой. Впрочем, хорошие пропагандисты в Новой Церкви надолго не засиживались внизу. А тут как раз преставился старый харитоновский иерей, и Михаил занял «свято место».
Из прежних друзей он поддерживал связь с одним Иваном Сгущенко, и то по работе. Ваня добился должности директора информагентства, первым пересилил стыд и предложил Бугаю подрабатывать на журналистском поприще. Статьи и комментарии святого отца пользовались хорошим спросом у недалекой в вопросах писательской культуры и искусства рассказа публики. То есть у большинства.
— Алло, Ваня? Благослови тебя бог. Текст отправил.
— Спасибо, отец. Деньги — на карточку или сам заберешь?
— Давай на карточку, в ближайшее время вряд ли к вам выберусь.
— Ну, приятного аппетита тебе. Слышу — жуешь.
— Аминь, — ответил Варсава и допил виски.
Из послеобеденной дремы выдернул телефонный звонок — по шнуровому телефону с двенадцатью кнопками, по числу апостолов.
— А я смотрю, ты мобильный не берешь, значит, работаешь. Извини, что отвлек, — прозвучал в трубке не по годам твердый голос архиерея.
Варсава закрыл микрофон ладонью и откашлялся.
— Благословите, владыка.
— Бог благословит. Дело к тебе есть. У вас сегодня пройдет выставка-аукцион.
— Ничего не ведаю, ваше высокопреосвященство.
— Брось казенный тон, просьба личная, по дружбе звоню. Ты ничего и не должен был знать. И не знал бы, не случись оказии. Мероприятие закрытое, картины свозились давно, все — подлинники. Часть от выручки — пожертвования Новой Церкви, поэтому и колочусь. Один шедевр застрял у вас на таможне, без него не начнут. Таможенники соседские уперлись, антихристы, не дают свершиться благому делу. Ты бы разрулил вопрос, я в долгу не останусь.
Иерей прикинул, какие есть козыри в общении с таможней. Выходило немного. Хотя по Конституции государство — светское, служители культа имеют некоторую власть над умами и душами человеков в погонах. Но контрабанда — дело серьезное, к ней цитату из Святого Писания не приплетешь.
— Покорнейше прошу простить, владыка, но не сподручней ли вам…
— Было бы сподручней, кабы не африканские шаманы. Нагрянули без предупреждения, тулят контракт зело выгодный. Мол, откажемся от языческой веры в пользу Новой Церкви, будем принимать электронные обряды и проводить их согласно тарифам. За долю малую, как понимаешь. А доля на самом деле совсем не малая — у них нефти полно, вопрос государственной важности. Так что решать с ними надо, недосуг мелочевкой заниматься.