Русская фантастика 2014
Шрифт:
Публикация не удивила Теда.
Его скрытые источники в «Аксель Шпрингер» еще в начале августа предсказали, что «Гильдия» даст «находке» зеленый свет. Причем без дополнительных вложений, взяток и тонких дипломатических манипуляций. На языке Эдварда и ему подобных это означало, что продукт был чистым, а его создатели постарались на славу.
Вздохнув, он сжег выпуск «Уолл-стрит джорнела» новой порцией умной кислоты, наконец сворачивая к лифтам.
Роу не испытывал к европейцам зависти или злости — эти
Он снова оскалился, с вызовом уставившись на огромную голографическую эмблему главного конкурирующего издательства, висящую над холлом в обманчиво-мирном соседстве с логотипом «Саймон, Шустер и Усманов». Непримиримые соперники книготоргового рынка наводняли один небоскреб, разделенные восьмиэтажной прослойкой безымянного человеческого мусора, и лично Теда такое соседство заводило пуще адреналиновой инъекции.
Развернув на одном из окон забрала журнал заметок (почти незаметный на фоне максимальной прозрачности кибергласса, с нагло просвечивающими сквозь файлы лифтами), Эдвард оформил запрос на вечернюю встречу с Хьюго Парксом, замом начальника службы контрконкурентных действий.
Мучить противника штрафами, конечно, подло и низко. Но таковы правила игры, и если Роу не натравит на «Шпрингер» юристов и спецов по генетической безопасности, в совете директоров удивятся. А тяжелый нрав этих парней на верхних этажах «Миллениум Плазы» знали все, вплоть до операторов роботов-уборщиков.
— Кусай, царапай и жаль врага всем, на что способен, — как говаривал первый наставник Теда, открывавший вчерашнему студенту мир книготоргового бизнеса в далекие времена медленного угасания бумажных носителей.
Эдвард фыркнул. Часть толпы перед лифтами, не погруженная в виртуальность киберглассов, покосилась на статного менеджера с настороженным интересом, с каким гиены подчас разглядывают льва, стоит тому подать голос.
Предстоит понести материальную ответственность…
Господи, какая наивность! Неужели в многочисленных христианских (и не только, если говорить откровенно) комитетах и коллегиях, давящих на ООН с упорством сушильного пресса, всерьез считают, что таким способом способны повредить гигантам, вроде «СШиУ» или «Аксель Шпрингер»?
Прибыль, получаемая за новый вид книгоиздания, неустанно росла уже шестой год, многократно окупая и выплаты по санкциям, и судебные издержки, и последствия рейдов военизированных христиан с их фанатичным Орденом Генетической Чистоты.
Одурманенные псалмами и обвешанные автоматами безумцы — заказав виски и сев за уютный столик джентльменского клуба, именно так Роу характеризовал коллегам ярых противников клонирования. Находил слепцами, бросившими якоря сознания в темных безднах отсталого XX века. Наивными простаками, отказывающимися признать, что технический
Штраф — понятие, связанное с преступной деятельностью. Эдвард Роу не считал преступником ни себя, ни членов совета директоров, ни ребят из лабораторных команд, жертвовавших полным стиранием личности во благо конспирации и ради сверхвысоких надбавок к зарплате. Более того — он видел весь многотысячный коллектив «Саймон, Шустер и Усманов» никем иным, как героями, возродившими настоящую литературу.
Не виртуальную, десятками гигабайт закачиваемую в домашние системы или киберглассы. А настоящую, с уютным шуршанием страниц, дружеским теплом качественного переплета, добротным весом томика в руке.
Что с литературой сделала всемирная паутина? Убила. Причем не сразу, а мучительно, изобретательно, с отсрочкой приговора. Загнала в хранилища, где прозябают в ожидании неизбежного финала лишь упертые приверженцы библиотечного дела.
— У меня богатая библиотека, — говорил гостям английский лорд, хвастаясь сотнями томов, украшавших дубовые полки.
— У меня богатая библиотека, — стал говорить гостям заурядный американский подросток, включая на киберглассе проекционный режим и вываливая на ближайшую стену список из тысячи произведений.
Литературу, как таковую, в итоге не спасла даже система сарафанного радио, которой любители чтения пользовались в социальных сетях, помогая друг другу фильтровать тонны графоманского шлака и выискивать достойных авторов. Тех становилось все больше, планка качества скакала, как пульс скаковой лошади, поток свободного сетевого творчества набирал напор с каждым годом, и вдруг…
В один прекрасный день книгоиздатели поняли, что не в состоянии платить по счетам. Пузырь лопнул, рынок охватили тоска и хаос.
До тех пор, пока на сцене не появились они — герои утраченных шедевров, спасители бумажной книги, пусть и не совсем откровенные в заявлениях для прессы. Но искренние в желании помочь человечеству вернуться к высокому искусству чтения. Они, и, безусловно, Константин Мазурак, осужденный на четырнадцать пожизненных заключений после пробного запуска (по большей части кроваво-неудачного) программы «Сын Адамов».
Спустившись из заоблачных краев, где правили грезы и свободные измышления, Тед Роу вернулся на землю, которую после талантливых открытий Мазурака стали считать еще более грешной…
Вместе со стайкой счастливчиков вошел в кабину, через кибергласс отдал распоряжение на пульт лифта. Но едва створки успели сомкнуться, в них совершенно варварским способом вклинилась чья-то нога. И одного взгляда на дорогой кожаный ботинок, намеренно состаренный так, чтобы казался историческим артефактом, Роу хватило догадаться о его хозяине.
Манфред Бирнбахер дождался, пока послушные двери расползутся.
Игнорируя хмурые взгляды остальных пассажиров, широко улыбнулся Теду, входя внутрь и чуть не загнав капсулу с людьми в сектор перегруза. На него зашикали еще настойчивее, но открыто конфликтовать с одним из старших менеджеров «Рэндом Хаус Паблишинг» не решился никто.