Русская фантастика 2014
Шрифт:
Словно зомби я спустился по чисто вымытой больничной лестнице на первый этаж, прошел мимо охранников, — они ни о чем меня не спросили, — вышел на улицу. Увидел впереди ворота. За ними был какой-то широкий проспект.
Меня поразило, что, несмотря на дневное время, проспект был почти пуст…
Выйдя за ворота, я поставил портфель на асфальт и осмотрелся. Куда идти?.. Я не узнавал места. Я опустил взгляд вниз, на портфель. Присел на корточки, открыл замок, заглянул внутрь.
Он был забит пачками с деньгами. Я достал одну пачку, сунул ее
Посмотрел вдоль улицы, увидел одинокое желтое такси, подошел к бровке тротуара и вытянул руку.
Я сидел на диване, когда раздался звонок в дверь. Я ждал его, поэтому пошел в коридор и открыл замок. С другой стороны двери стоял разносчик пиццы. Я сунул ему несколько крупных купюр, сказал, что сдачу разносчик может оставить себе. Взял из его рук круглый пирог с колбасой и сыром, прикрыл дверь…
Стол в комнате был уставлен бутылками: коньяк, красное и белое вино, ликеры… Все это я купил вчера по дороге из больницы домой. Таксист помогал мне тащить сумки с припасами. В конце путешествия я щедро расплатился с ним…
Вчера вечером и весь сегодняшний день я пил, заказывая еду из японских ресторанов и фирм, занимающихся развозом пиццы по квартирам и офисам…
Через час должна была приехать Маша. Вчера ей было плохо. К тому же к концу дня ей пришлось отправиться на другой конец города к престарелой бабушке и провести у нее целую ночь, — вызывать «Скорую», дежурить у кровати старушки…
Прошлым утром магнитные полюса земли резко сдвинулись в сторону. Радио, телевидение и мобильная связь до сих пор работали со значительными помехами. Но в целом обстановка постепенно стабилизировалась. Ученые, которые еще пару дней назад, имея практически все те же данные и методики исследований, что и сейчас, не смогли ничего предсказать, теперь наперебой упражнялись в комментариях. Они предполагали, что положение нормализуется самое большее, через неделю.
Мне было все равно… Я мог ждать и гораздо больший срок. Теперь, после того как я нашел портфель, в котором было полмиллиона евро, мне вообще не нужно было работать.
В портфеле я нашел банковский документ — квитанцию об оплате банковской ячейки. Тот человек, который погиб, вылезая из такси, за час до смерти вынул из своей банковской ячейки полмиллиона евро… Кем он был, для чего предназначал эти деньги — меня не интересовало. В ближайшие дни я собирался выехать по туристической путевке за границу.
Даже если кто-то будет искать портфель покойника, ему будет очень трудно определить, на каком этапе он исчез. И даже если удастся выяснить, что по ошибке отлетевший в сторону портфель был принят за вещь случайной жертвы автокатастрофы, я всегда могу сказать, что мне стало плохо, и я так и не понял, куда делся не принадлежавший мне рыжий портфельчик.
Олег Бондарев
СУББОТНИМ ВЕЧЕРОМ В ПРЯМОМ ЭФИРЕ
— Камеру
Когда продавец супермаркета выстрелил в меня из обреза, я думал, мне крышка. Больно было совсем недолго. Помню, как, опрокинув стеллаж со жвачкой и конфетами, рухнул на пол, как щека коснулась кафеля, грязного и холодного, а еще помню огромные черные ботинки размера, наверное, сорок пятого, не меньше — их я увидел буквально за миг до того, как отрубился.
— Вы уже разупокоили его?
Тихое «угу».
Голоса мне незнакомы. Точнее, похожие интонации я уже где-то слышал, но где именно, понять не мог. Один — явно любитель галдеть без умолка, не заткнешь. Второй, судя по всему, молчун.
Я открываю глаза и смотрю вверх, на белоснежный потолок и лампы дневного света в зарешеченных отсеках. Возможно, я уже бывал здесь раньше. Точно не скажу.
— Думаете, он долго продержится?
— Вряд ли. Глина, два фарфора… На деревянном точно сломается.
Я начинаю вспоминать эти фразы. «Глина», «два фарфора», «деревянный»… Первое и последнее можно услышать то там, то тут, но вот именно «два фарфора»… Где-то я уже это слышал.
Я пытаюсь пошевелить руками и ногами, но безрезультатно. Меня как будто связали.
— Интересно, какие имена предложит креативный отдел?
— Без понятия. Но в голосовалке наверняка победит какой-нибудь «Мозгоед» или «Трупоход». Публика любит давать им подобные клички.
Скосив глаза, я увидел говоривших. Один — высокий, худющий парень лет двадцати пяти, пиджак на нем болтается, как на вешалке, русые волосы обильно смазаны гелем, отчего блестят в свете достопамятных ламп. Второй — обрюзглый седовлас, с пышными усами и толстыми губами, похожими на спаривающихся червей. Позади них — чувак в кепке козырьком назад, держит на плече огромную камеру и щурит левый глаз.
— Глядите-ка, — говорит худющий, заметив мое шевеление. — Наш Белоснежка проснулся.
Седовлас поворачивает голову, оглядывает меня придирчиво.
— И взгляд какой осмысленный… — задумчиво бормочет он.
Я хочу спросить, как оказался здесь, открываю рот, но из глотки вырывается только рычание, слабое и хриплое, как будто старый раненый лев из последних сил пытается докричаться до родичей. В этот момент он не просит помощи — он хочет, чтобы его добили, позволили бессмертной душе оставить истерзанное временем тело и умчаться на небеса.
Но родичи льва не слышат. В помещении только Пиджак и Седовлас.
— Это, надо думать, боевой рык, — шутит Пиджак, и оба они начинают смеяться.
Парень с камерой поддерживает их неуверенной улыбкой.
Хватит ржать, пытаюсь выдавить я. Объясните, что происходит?!.
И Пиджак невольно отвечает на мой вопрос. Отвернувшись к камере, он говорит:
— Итак, воскрешение состоялось. Некромант Мэтью Корбин. — Седовлас поднимает руку, приветствуя публику по ту сторону экрана. — Как обычно, поработал на славу. Поглядите сами — наш новый герой будто и не умирал!