Русская фэнтези-2008
Шрифт:
Сейчас «фактор кликуши» тщательно изучался юристами.
— От кого привет?
— От нашего дружка. Он велел отдать тебе лично. Сказал: сам делал…
Порывшись в саквояже, Серафим извлек малый узелок. Не развязывая, выложил на стол, рядом с деревцем. И долго смотрел на «привет», без обычной язвительности во взоре. Так смотрят на пустяк, за которым стоит память и укоризненно грозит пальцем.
А может, укоризна нам лишь чудится.
— Как он? — спросил Андреа, стараясь казаться безразличным.
— Ничего. — В устах лейб-малефактора «ничего» звучало райской песней, потому что он не любил говорить «хорошо». — Вполне. Пошел в ученики к пекарю. Бабушка рада: пекарь его хвалит. Еще б не засыпал
— Это осталось?
— Осталось. Ладно, выдюжит. Дочка пекаря на него глаз положила. — Мускулюс вздрогнул: он не сразу понял, что имеет в виду двусмысленный старец. — А что? Здоровый парень, грудь как у быка… Умишка недостает, так в семейной жизни муж-телепень — самое оно. Полагаю, они уже — кувырк-кувырк. Вот где много ума не надо…
О политике Мускулюс спрашивать не стал. Он и так знал: граф д’Ориоль в почетной ссылке, Карл Строгий по-прежнему на троне. Хотя в герцоге с той поры что-то надломилось — вместо нового шута завел квартет трубадуров, слушает сентиментальные лэ и канцоны. Налоги снизил, воевать разлюбил.
Говорят, долго не протянет.
— Ты хоть посмотри, что там. — Старец кивнул на узелок. — Я всю дорогу страдал. Хотел заглянуть, так читать чужую корреспонденцию — грех. Не томи, дай насладиться…
Андреа Мускулюс развязал концы платка, в который Реми Бубчик завернул подарок. И вздрогнул. На платке лежал третий глаз. «Прободная язва» — белый зрачок в синем круге. Лазурная кромка, пара черных лепестков. В центре зрачка застыла капелька крови…
Его бросило в пот. Страхи, от которых он в последнее время не спал по ночам, крылатой оравой вырвались наружу. И сгинули, должно быть, навсегда. Синий круг, лазурная кромка — сахарная глазурь по тесту. Белый зрачок — творог. Черные лепестки — край на разломе подгорел. Капля крови — ягодка клюквы.
На платке лежала ватрушка.
Святослав Логинов
Белое и чёрное
Серебряный звук горна в прозрачном воздухе — бывает ли что-нибудь чище? Трудно поверить, что он возвещает беду, самую страшную из всех, что может грозить жителям городка Вертебр и всей округе со смешным названием Молочная Лужа.
Звук горна означает нашествие, приход врага. И не важно, что на границах нет алчных наёмников или степняков на полудиких конях, совершенно не важно, что враг пришёл пешком и в одиночку, как простой путник. Серебряный звук горна возвестил его появление, и теперь жизнь пойдёт иначе.
У самого путника не было ни горна, ни фанфары, ни трубы. Не было у него и оружия, если не считать за оружие перочинный ножичек в кожаном чехольчике. Полупустая котомка за спиной, в руках — срезанный при дороге прутик, чтобы было чем занять скучающие пальцы. И одежда самая простая, и внешность… за день не один десяток таких людей проходит по торговому тракту. Правда, никто из них не ходит налегке, и их появление не отмечено тревожным звуком трубы.
Молочная Лужа получила своё прозвание совсем недавно, едва ли полвека назад. Светлый маг Больцано тогда только поселился неподалёку от Вертебра и окрестные мужики не слишком привечали его. Что же это за маг, если даже корову, объевшуюся переступнем, вылечить не может? Чем занимается, какая от него польза может быть — непонятно. Больцано поселился на пустоши, принадлежащей деревеньке Чулакши. Там его и призвали к ответу: кто таков и зачем ты нам спонадобился?
Больцано на сход пришёл и терпеливо объяснил, что он не лекарь и не ведун, а боевой маг. Ежели бандитская шайка объявится или, того хуже, какая нечисть, то это к нему, а с грыжей — милости просим к лекарке.
Пропойца Сусол (народная память даже имя сохранила) на это ответил, что с бандитами они как-нибудь сами разберутся, а если Больцано и впрямь колдун, да ещё и светлый,
— Сопьётесь, — коротко ответил волшебник.
— Ну, тогда хоть молока! — выкрикнул Сусол, и бабы поддержали его дружным гомоном.
— Ну, как знаете, — усмехнулся Больцано и, развернувшись, ушёл.
Община даже приговора не успела вынести: можно магу жить на её земле или пусть убирается, пока цел. Мальчишки, удившие на пруду карасей, прибежали с известием, что в одно мгновение вода в пруду обратилась в молоко. Народ ринулся смотреть и обнаружил, что и впрямь пруд стал молочным, а караси и головастики, его населявшие, плавают кверху брюхом. Пить это молоко было нельзя, пруд не чистили лет, наверное, сто, так что дно было заилено свыше меры. Пару дней бабы вёдрами таскали грязное молоко скотине, а потом мёртвый пруд завонял на всю округу. Молоко даже не скисло, а сразу протухло, отравленное грязью и сдохшей рыбой.
Пошли на поклон к волшебнику, в чьих способностях никто больше не сомневался, но Больцано отменять колдовство отказался.
— Впредь будет наука, думайте, чего просите.
Пришлось чистить пруд самим, выгребать комья творога, перемешанного с грязью, закапывать на выработанном глинище, словно палую скотину. А то от тухлых миазмов и мор мог бы приключиться. Пруд вычистили, рыба в него вернулась, и жизнь потекла прежним порядком, хотя за округой намертво закрепилось данное насмешливыми соседями имя: Молочная Лужа. Теперь уже и сами себя так звали: «Мы, лужанские, молока не пьём!»
Примерно через полгода Больцано показал себя в настоящем деле.
Город Вертебр стоит в верховьях реки Араны, там, где она сбегает с гор и, приняв разом несколько притоков, становится судоходной. Торговые караваны, преодолев горные проходы Сельера, непременно останавливаются здесь и перегружают товары на барки. Тут же и торговля идёт, оптовая, не по мелочам. Понятно, что и южные, и западные соседи поглядывали на городок алчным взором и не раз пытались его захватить. Для охраны границ император держал в Вертебре сильный гарнизон, хотя даже эта предусмотрительная мера не могла спасти окрестности от постоянных набегов.
В тот раз издарские отряды тайными тропами обошли Сельер и вырвались на равнинные просторы Молочной Лужи и всего Поречья. Тогда и прозвучал впервые над деревеньками и над городом Вертебром чистый звук горна.
— Война! Враг у ворот!
Гарнизон был поднят по тревоге, но в бой вступить не успел: противник, побросав оружие, пустился в бегство. Несостоявшимся победителям осталось только собирать трофеи.
Теперь уже не деревенский сход, а имперские чиновники приехали к дому Больцано. Эти люди понимали, с кем имеют дело, и не пытались требовать молочных луж с кисельными берегами. Серьёзные маги, тёмные или светлые — здесь разницы нет, — на государственную службу не идут, но иногда власти могут с ними договориться. Вся округа перешла в полное владение Больцано. Гарнизон из Вертебра был переведён в другие провинции, а задачи обороны взял на себя волшебник. Молочная Лужа по-прежнему считалась в составе империи, жители исправно платили налоги, но большинство имперских чиновников также покинули город, ибо для них не оказалось дела. Остались только две таможни: на перевале и в самом городке. Полиция и судьи набирались из местных жителей и управляли округой не хуже столичных назначенцев. К магу обращались только в самых редких случаях: если случалось убийство, и преступника не могли сразу найти, или когда в делах явно просматривались происки тёмных сил. Последнее, впрочем, бывало очень редко, само присутствие Больцано отпугивало нечисть и её адептов. Что касается воинской силы, то раза два неприятель пытался вторгнуться в пределы округи, и каждый раз бежал с позором, не вступив в бой.