Русская инфинитивная поэзия XVIII–XX веков. Антология
Шрифт:
Случай полной абсолютности являет, например, двухчастное стихотворение Саши Черного «Два желания» (1909; № 180–181):
1. Жить на вершине голой, Писать простые сонеты… И брать от людей из дола Хлеб, вино и котлеты.
2. Сжечь корабли и впереди, и сзади, Лечь на кровать, не глядя ни на что, Уснуть без снов и, любопытства ради, Проснуться лет чрез сто.
Но такая эмблематическая
Не окончив завязавшегося разговора, Притушив недокуренную папиросу, Оставив недопитым стакан чаю И блюдечко с вареньем, где купаются осы, Ни с кем не попрощавшись, незамеченным Встать и уйти со стеклянной веранды, Шурша первыми опавшими листьями, Мимо цветников, где кружат бражники, В поле, опыленное лиловой грозой, Исступленно зовущее воплем сверчков, С перебоями перепелиных высвистов, Спокойных, как колотушка ночного сторожа, Туда, где узкой золотой полоской Отмечено слиянье земли и неба, И раствориться в сумерках, не услышав Кем-то без сожаленья вскользь Оброненное: «Его уже больше нет…».
Б. Второй, менее впечатляющий, но широко распространенный тип ИП – достаточно длинные (не короче трех членов) инфинитивные серии, зависящие от управляющих слов/конструкций 4 :
Печальная доля – так сложно, Так трудно и празднично жить , И стать достояньем доцента, И критиков новых плодить ;
Я хотел бы ни о чем Еще раз поговорить , Прошуршать спичкой, плечом Растолкать ночь, разбудить;
Как хорошо с приятелем вдвоем Сидеть и пить простой шотландский виски И, улыбаясь, вспоминать о том, Что с этой дамой вы когда-то были близки.
4
Огрубляя, будем считать, что в конструкциях, где инфинитив выступает в роли подлежащего при составном сказуемом со связкой быть, в наст. вр. опускаемой, синтаксически главным членом является сказуемое, а подлежащее (хотя и определяющее морфологические признаки сказуемого: число, род) от него зависит. В дальнейшем, для простоты, в соответствующих случаях будет говориться о словах, управляющих инфинитивами.
Многочисленны, разумеется, пограничные случаи. Так, текст может быть на каких-то участках финитным, личным, на других – абсолютным. Ср.:
О тебе , о себе , о России <…> Мы все перед ней в ответе. Матерям – в отместку войне, Или в чаяньи новой бойни, В любви безуметь вдвойне И рожать для родины двойней. А нам – искупать грехи
В этом стихотворении Парнок срединный фрагмент (Матерям… безуметь и рожать…) лишь квазиабсолютен, а далее с ним сочинена уже отчетливо перволичная конструкция (А нам… искупать… держать… писать…).
А «Заглянуть» Бальмонта (№ 113) абсолютно почти полностью (включая название) и лишь в конце соскальзывает в личный план (опять-таки ввиду появления нам):
Позабывшись, Наклонившись, И незримо для других, Удивленно Заглянуть , Полусонно Воздохнуть, – Это путь Для того, чтоб воссоздать То, чего нам в этой жизни вплоть до смерти не видать 5 .
5
К структуре этого текста мы вернемся на с. 38.
Но наиболее распространенный тип пограничности между зависимым ИП и абсолютным – это, конечно, длинные серии, подчиненные какому-то управляющему слову, но по мере удаления от него воспринимающиеся как все более автономные, практически абсолютные.
Таковы, например,
• две из четырех строф державинского «Снигиря» с десятком однородных инфинитивов:
Кто перед ратью будет, пылая, Ездить на кляче, есть сухари; В стуже и зное меч закаляя, Спать на соломе, бдеть до зари; Тысячи воинств, стен и затворов С горстью россиян всё побеждать? Быть везде первым в мужестве строгом Шутками зависть, злобу штыком, Рок низлагать молитвой и богом; Скиптры давая, зваться рабом; Доблестей быв страдалец единых, Жить для царей, себя изнурять ?
• целые или почти целые строфы в «Евгении Онегине» (Какое низкое коварство Полуживого забавлять, Ему подушки поправлять…; см. №№ 24–28);
• фетовское «Я пришел к тебе с приветом…» с его четырьмя анафорическими Рассказать (зависящими от главного сказуемого пришел; см. № 53);
• и только что рассмотренное «О тебе, о себе, о России…» Парнок.
К вопросам экспансии инфинитивных структур, их длины и степени автономности мы вернемся в разделах 5–9.
Развитие ИП в русской поэзии восходит к очень ранним источникам: к «Слову о полку Игореве», где обнаруживается пять инфинитивных фрагментов, к народным песням (в частности, колыбельным), к силлабическим духовным стихам и виршевой поэзии XVII в. Но эта предыстория русского ИП 6 остается за хронологическими рамками Антологии.
6
Небольшую выборку примеров см. в Приложении 1.
В ХVIII в. силлабическое стихосложение постепенно уступает место силлабо-тонике, однако такой крупный поэт, как Кантемир (1708–1744), продолжает держаться силлабической традиции, в частности в своем ИП, каковое у него (да и в течение последующего столетия) обнаруживает четкую ориентацию на иностранные – французские и латинские – образцы 7 .
У Кантемира нет целиком инфинитивных стихотворений, но в его сатирах многочисленны инфинитивные серии, описывающие – в классицистическом духе – как порицаемое, так и одобряемое поведение персонажей. Ср.:
7
О французском влиянии на русское ИП см.: Жолковский 2005в.