Русская красавица. Анатомия текста
Шрифт:
Дама резко развернулась, подчеркнуто оставив Алину за спиной, щелчком ухоженных пальцев отправила сигаретный бычок в сторону, метко попала в ведро, и, довольная собой, быстро зашагала к машине. Алина вздохнула, глядя вслед, выудила окурок из ведра с водой для полива, отнесла в мусорку. Потом брезгливо вытерла руки о домашние джинсы и в очередной раз вспомнила, как была шокирована, узнав, что Марина курит, и как всерьез строила планы по отучиванию старшей сестры от вредной привычки. Все совещалась с одноклассниками – то ли петарды в сигареты подложить, то ли специальные никотиновые таблетки в кофе подмешивать, то ли… Совещаться можно было сколько угодно, одноклассники – сами преимущественно
Глаза Алинки тут же помокрели и она скорей убежала в комнаты, чтоб занять себя чем-нибудь из уроков, или позвонить кому-то отвлекающему…
«Барская Лилия Валерьевна. Помощник депутата…» – мельком глянув на визитку, прочла Алинка. Депутат звался Геннадием, и ни имя, ни фамилия его ни о чем Алинке не говорили. «Вот уж о чем не знала, так о том, что эти как-то связаны с политикой. А зачем им тогда книгу о Марине издавать?» – раздраженно подумала Алина. В невесть откуда взявшемся припадке –обычно Алинка всегда спокойная и милая, но сейчас…. – девушка вернулась к мусорке, подражая даме, щелчком пальцев выбросила туда визитку, резко развернулась, что-то ворча себе под нос, и скрылась в доме.
Лилия всего этого, разумеется, уже не видела. Делать ей больше нечего – оглядываться на глупых пигалиц. Ясное дело, они и им подобные – вершители будущего. Но до этого будущего еще пыхтеть-тарахтеть, и ей, Лиличке– властительнице настоящего, не пристало тратить время на исследования приближающихся к дееспособности особей. Это вон, мужики, пускай, планируют регулирование будущего. Геники всякие, или еще кто. Она же, Лилия, всегда жила одним днем и никогда еще сильно не проигрывала… В случае звонка, поможет этой Алине, разумеется, слава богу связей теперь достаточно – ну там, зачет какой нужно будет организовать, или к хорошему гинекологу направить – что еще может понадобиться в таком возрасте? – а в душу пускать, или там дружбу заводить – это уж увольте, это Лиличке совсем не интересно и тягостно. И так полчаса ради всех этих фотографий пришлось разлюбезную и открытую подружку из себя строить. Тьфу!
– А визитку-то твою она выбросила!
Лилия моментально побелела и вздрогнула. Хриплый мужской голос, раздавшийся с заднего сидения, напугал ее до невозможности. Машина с диким скрежетом втерлась в обочину.
– Ты?! – Лилия развернулась всем телом, взобравшись коленями на водительское место. – Ты?!
– Мадам, вы как всегда излишне эмоциональны и немного отвратительны, – усмехнулся вольготно откинувшийся на спинку заднего сидения тип, с острыми, изъеденными щербинками скулами и собранными в хвост черными кудрями. – А также эгоистичны и невнимательны. Наблюдал с момента вашего выхода из Марининого дома и получил массу подтверждений тому, что вы ничуть не изменились…
– Ты?! – снова выпалила Лилия. – Вернулся? Негодяй! Я убью тебя! – зашептала она, схватила его за ворот рубашки, притянула к себе, и, вопреки собственным словам, впилась в его губы жарким поцелуем.
– Тише, тише, ну, право, ты совсем уже сумасшедшая!!! – заворчал он без тени польщенности, выпутываясь из внезапных объятий. – Прекрати! Что за новости? Вот что! – тяжело дыша, он отодвинулся подальше и выставил руку вперед, останавливая. – Мне надо потолковать. И с тобой, и с Геннадием… Вот пригласительные записки. Положи завтра утром ему и себе в кабинеты. Очень выйдет торжественно.
– Он убьет тебя, – скривилась Лилия, прочитав «приглашаю
– Если так же, как сейчас ты – то это воистину страшно. А если нет – то я готов и всегда справлюсь. Все, удаляюсь. Спасибо за помощь…
Он вышел из машины и быстрыми шагами направился куда-то вверх.
– А с чего ты взял, – не обращая внимания на встречное движение, она скользила вдоль обочины чужой полосы и кричала, наполовину высунув голову из окна, – С чего ты взял, что я стану тебе помогать?! – платок давно уже спал, растрепанная черная челка стояла дыбом, Лилия явно была очень возбуждена. – Ради чего я буду это делать?
– Из любопытства, – Артур говорил спокойно и уверено. – Не поможешь – мои планы сорвутся, и ты не примешь участие в грандиозном шоу, кое я собираюсь развернуть у вас. Тебе ведь интересно, правда?
– Мы и сами с усами, – продолжала Лилия. – Шоу и без тебя организуем…
– Да, но так для тебя в нем будет элемент неожиданности… – Артур вдруг посерьезнел. – Ладно, хватит глупостей. Хочешь, можешь подбросить Генке записку. Нет – расскажи честно, что встретила меня и все прочее. В его кабинет я приду в любом случае, и ждать вас обоих там буду обязательно. Счастливенько!
Под окнами хоронили удава. Большого, изогнутого. Старательно рыли могилу – сначала по прямой, а потом резко свернули и продолжили под прямым углом. Бедняга, вероятно, извивался в судорогах накануне смерти, и окоченел, так и не распрямившись…
– Надоели уже! – зашипела Лиличка, как обычно бесшумно просочившись к Сафо за спину. – Просила Геника переиначить их день – бесполезно. Неужели нельзя проложить трубы, когда нас тут не будет? Мы же не безвылазно на работе сидим! Отвлекает и нервирует, да? Ненавижу ремонт!
– «Я не знаю, как у вас,/ У нас всегда кто-то сверлит./ Может, взять и скинуться,/ чтобы они перестали сверлить?» – Сафо, как обычно, ответила одной из своих многозначительных и никому неизвестных цитат. – БГ! – пояснила в качестве исключения. – А хочешь, остановлю всю их работу? – завелась вдруг, засверкала глазами с излишней живостью. – Вот только выйду сейчас, только прикоснусь к любому шнурочку – и все сломается… Как мой комп. Видишь, уже заболел, бедняжка…
Все, к чему бы она ни прикасалась в последнее время, рушилось. Даже пальма в кабинете начала засыхать – то ли от чрезмерного количества задушенных в кадушке бычков, то ли и впрямь от депрессивной энергии хозяйки помещения. А недавно – кто б мог подумать, как ужасно, как невозможно страшно и муторно! – у нее в руках умерла канарейка. Говорят – то ли констатируя факты, то ли врут в утешение – болела и давно уже должна была окочуриться. Но почему так? Почему именно в тот момент, когда Сафо впервые решила взять ее в руки…
Торжественное погребение канарейки запомнилось своей нелепостью. Грузный и неуклюжий Геннадий, задыхаясь и обливаясь потом, ковырял неподатливую землю совком для мусора. Он любил птичку, как обожал бы любой подарок Лилии, и потому копал могилку собственноручно, скрыв свои намерения от обслуживающего персонала. Смотрелось грустно. Копать быстро надоело, небольшую впадинку с ровными краями условились считать достаточной, опустили в нее тело птички и засыпали пылью сухой земли. Жирная кошка с соседней виллы, облизываясь, наблюдала за нами с яблони. Сонечка показала на нее глазами, храня почтительное молчание. «Ничего страшного!» – подала сигнал Лилия, отмахнувшись. Едва Геннадий ушел в дом, чтобы снова погрузиться в офисные дела, садовник Палыч перезахоронил канарейку в подобающее по глубине место.