Русская литература в ХХ веке. Обретения и утраты: учебное пособие
Шрифт:
«Выбранные места…», конечно же, не смогли заменить второго тома. Лучше всех это понимал Гоголь, вернувшийся через несколько лет к уничтоженной работе. Во время работы над «Ревизором» он признавался Жуковскому: «Кто-то незримый пишет передо мной могущественным жезлом»53). Аналогичные признания содержатся в наследии многих классиков. Попытка разгадать тайну творчества предпринималась неоднократно, но безуспешно, и надо думать, эта тайна таланта не будет раскрыта никогда.
Гоголь глубоко страдал оттого, что исчезла та легкость, с которой из-под его пера появлялись чудесные живые образы. «Не могу понять, отчего не пишется и отчего не хочется говорить ни о чём… Отчего, зачем нашло на меня такое оцепенение,
Ещё в молодости он считал, что «кто заключил в себе талант, тот чище всех должен быть душой». Теперь Гоголь был убежден, что неудачи – следствие его личного несовершенства: «Во мне не было какого-нибудь одного слишком сильного порока… но зато, вместо того, во мне заключилось собрание всех возможных гадостей, каждой понемногу, и притом в таком множестве, в каком я не встречал доселе ни в одном человеке». Он совершает паломничество к святым местам в Иерусалим, чтобы очиститься от греховности. Из записок С. Аксакова известно, что в январе 1850 года Гоголь неоднократно читал главы вновь начатого второго тома «Мёртвых душ». Но своему священнику отцу Матвею он признавался: «Никогда не чувствовал так бессилия своего и немощи. Так много есть, о чем сказать, а примешься за перо – не поднимается. Жду, как манны, орошающего освежения свыше. Видит Бог, ничего бы не хотелось сказать кроме того, что служит к прославлению святого имени»55).
В последние два года жизни Гоголь много путешествовал по России, по монастырям, особенно часто бывал в Оптиной пустыни. Несмотря на болезнь, он очень напряженно работал. Это выяснилось, когда после смерти в его бумагах обнаружились две книги, которым были даны названия «Размышления о Божественной литургии» и «Авторская исповедь». К сожалению, эти книги до сих пор малодоступны широкому читателю: они публикуются лишь в собраниях сочинений да еще в последние годы на помощь пришел Интернет.
Тем временем продвигалась работа над вторым томом. Вот что писал Гоголь об этом за полтора года до смерти: «В остальных частях “Мёртвых душ”, над которыми теперь сижу, выступает русский человек уже не мелочными чертами своего характера, не пошлостями и странностями, но всей глубиной своей природы и богатым разнообразием внутренних сил, в нем заключенных. Многое, нами позабытое, пренебрежённое, брошенное, следует выставить ярко, в живых говорящих примерах, способных подействовать сильно. О многом существенном и главном следует напомнить человеку вообще и русскому в особенности»56).
Но удостовериться в сказанном не было дано никому. В феврале 1852 года перед смертью Гоголь снова сжёг всё написанное.
Полностью передоверив решение своих сокровенных проблем разуму, справиться с собственным замыслом писатель не смог. Увы! Перо не поднялось!
В XX веке, когда в России утвердился тоталитаризм, факты измены писателя своему таланту по понятным причинам участились. Последствия этого ощутили на себе даже такие крупные писатели, как М. Горький и В. Маяковский, А. Толстой и К. Федин, А. Фадеев и Н. Тихонов. Что уж говорить о многих других!
Н. Тихонов был учеником Н. Гумилева. Его первые стихотворные сборники – «Орда» и «Брага» (1922 год) получили признание самых тонких ценителей поэзии. Тихонов с успехом работал в жанрах баллады и поэмы. Но уже к концу 20-х годов творческие поиски отошли на второй план, место высокой поэзии у него заняла рифмованная публицистика и проза. В дальнейшем Тихонов избрал карьеру литературного чиновника. Поэтический талант более не проснулся в нем вплоть до смерти в 1979 году, исключая разве что некоторые попытки возрождения в сороковые годы.
Ещё поразительнее падение таланта А.Н. Толстого. В воспоминаниях людей, хорошо знавших его, он предстает личностью незаурядной, щедро одарённой от природы.
Художественное творчество Толстого удивляет жанровым и тематическим разнообразием. В собрании его сочинений представлены романы и повести, рассказы и очерки, пьесы и киносценарии, лирические стихотворения и публицистические статьи. Среди персонажей книг Толстого представители всех слоев русского общества. Действие произведений охватывает более пяти веков русской истории, причем особенное внимание писателя привлекают её поворотные, решающие моменты.
Индивидуальность Толстого-писателя сложилась ещё до 1917 года. Выпустив вначале два сборника лирических стихотворений, он завоевал всероссийскую известность своими рассказами (цикл «Заволжье» 1911), повестями и романами об умирании дворянских гнезд («Чудаки» 1911, «Хромой барин» 1912 и др.), пьесами («Нечистая сила», «Касатка», обе – 1916).
Февраль 1917 года Толстой приветствовал, выражая надежду и веру в благотворность для России «гулкого ветра революции». События Октября и Гражданской войны он оценил негативно и, переехав летом 1918 года из Москвы в Одессу, следующей же весной эмигрировал за границу. Как выяснилось позже, для него это было ошибкой, хотя на интенсивности творчества это никак не сказалось. В эмиграции им были написаны роман «Аэлита» и начаты «Хождения по мукам», созданы повести «Детство Никиты» и «Повесть смутного времени», рассказы «Наваждение», «День Петра», пьеса «На дыбе».
Но возвращение на родину становилось для писателя насущной необходимостью. В открытом письме Н.В. Чайковскому, который был одним из руководителей эмиграции, Толстой изложил мотивы своего решения: «Хоть гвоздик собственный вколотить в потрёпанный бурями корабль». В недавно опубликованных мемуарах писателей-эмигрантов говорится ещё об одном немаловажном соображении, побудившем не только Толстого, но и Горького к возвращению в Россию, – о состоянии их финансовых дел. Судьба уехавших складывалась нелегко. Многие подумывали о возвращении, но одних смущала мысль о неизбежных компромиссах с новой властью, другие опасались репрессий.
В августе 1923 года Толстой с семьёй возвращается в Петроград, а уже в октябре он посещает строительство Волховской гидроэлектростанции и пишет очерк «Волховстрой». Толстой признавался, что ему понадобились две свои собственные пятилетки, чтобы в новую эпоху стать новым писателем, перейти из мира гуманитарных идей в мир идей диалектического материализма.
Это откровенное признание объясняет, почему и какие перемены произошли в эстетике писателя после возвращения. О них можно судить по творческой истории романа «Хождение по мукам», писавшегося на протяжении 1919–1921 годов в антибольшевистском духе. Тогда он ещё не мыслился как трилогия, и его герои мучались совсем не теми проблемами, которые волнуют знакомых теперь всем персонажей широко известного произведения: «Авторское нерасположение и недоверие к большевикам не только помешало ему увидеть подлинных организаторов народной силы на борьбу с общественным разложением, – оно подсказало ему несправедливое, глубоко неправильное, злобное истолкование программы социализма и тактики большевиков в 1917–1918 годах: в первоначальной редакции романа большевики – Акундин, Гвоздев – апологеты казарменного общественного строя; их влияние на массу автор склонен объяснить демагогией; в его изображении они не прочь опереться на разбойничьи, анархистские элементы. Толстой утверждал тогда, что большевики развязали анархию и растворились в ней…»57)