Русская поэзия XIX века, том 1

Коллектив авторов

ОСЕНЬ

Пал туман на море синее,

Листопада первенец,

И горит в алмазах инея

Гор безлиственный венец.

Тяжко ходят волны хладные,

Буйно ветр шумит крылом.

Только вьются чайки жадные

На помории пустом.

Только блещет за туманами,

Как созвездие морей,

Над сыпучими полянами

Стая поздних лебедей.

Только с хищностью упорною

Их медлительный отлет

Над твердынею подзорною

Дикий беркут стережет.

Все безжизненно, безрадостно

В померкающей дали,

Но страдальцу как-то сладостно

Увядание земли.

Как осеннее дыхание

Красоту с ее чела, Так с души моей сияние Длань судьбины сорвала. В полдень сумраки вечерние – Взору томному покой, Общей грустью тупит терние Память родины святой! Вей же песней усыпительной, Перелетная метель, Хлад забвения мирительный, Сердца тлеющего цель! Между мною и любимого Безнадежное «прости!», Не призвать невозвратимого, Дважды сердцу н€ цвести. Хоть порой улыбка нежная Озарит

мои черты, Это – радуга наснежиая На могильные цветы!

‹1831›

* * *

Я за морем синим, за синею далью Сердце свое схоронил. Я тоской о былом, ледовитой печалью, Словно двойной нерушимою сталью, Грудь от людей заградил. И крепок мой сон. Не разбит, не расколот Щит мой. Но во мраке ночей Мнится порой, расступился мой холод, И снова я ожил, и снова я молод Взглядом прелестных очей.

₁₈₃₄

‹АГИТАЦИОННЫ Е ПЕСНИ А. БЕСТУЖЕВА И К. РЫЛЕЕВА›

* * *

Ах, где те острова, Где растет трын-трава, Братцы! Где читают Pucelle И летят под постель Святцы. Где Бестужев-драгун Не дает карачун Смыслу. Где наш князь-чудодей Не бросает людей В Вислу. Где с зари до зари Не играют цари В фанты. Где Булгарин Фаддей Не боится когтей Танты. Где Магницкий молчит, А Мордвинов кричит Вольно. Где не думает Греч, Что его будут сечь Больно. Где Сперанский попов Обдает, как клопов, Варом. Где Измайлов-чудак Ходит в каждый кабак Даром.

_{‹1823 (?)›}

* * *

Ты скажи, говори, Как в России цари Правят. Ты скажи поскорей, Как в России царей Давят. Как капралы Петра Провожали с двора Тихо. А жена пред дворцом Разъезжала верхом Лихо. Как курносый злодей Воцарился по ней. Горе! Но господь, русский бог, Бедным людям помог Вскоре.

‹1823 (?)›

* * *

Ах, тошно мне И в родной стороне; Всё в неволе, В тяжкой доле, Видно, век вековать. Долго ль русский парод, Будет рухлядью господ, И людями, Как скотами, Долго ль будут торговать? Кто же нас кабалил, Кто им барство присудил И над нами, Бедняками, Будто с плетью посадил? Глупость прежних крестьян Стала воле в изъян, И свобода  У народа Силой бар задушена. А что силой отнято, Силой выручим мы то. И в приволье, На раздолье Стариною заживем. А теперь господа Грабят нас без стыда, И обманом Их карманом Стала наша мошна. Они кожу с нас дерут, Мы посеем – они жнут. Они воры, Живодеры, Как пиявки, кровь сосут. Баре с земским судом И с приходским попом Нас морочат И волочат По дорогам да судам. А уж правды нигде Не ищи, мужик, в суде. Без синюхи Судьи глухи, Без вины ты виноват. Чтоб в палату дойти, Прежде сторожу плати, За бумагу, За отвагу, Ты за все про все давай! Там же каждая душа Покривится из гроша. Заседатель, Председатель Заодно с секретарем. Нас поборами царь Иссушил, как сухарь; То дороги, То налоги, Разорил нас вконец. И в деревне солдат, Хоть и, кажется, наш брат, В ус не дует И воюет, Как бы в вражеской земле. А под царским орлом Ядом потчуют с вином. И народу Лишь за воду Велят вчетверо платить. Чтобы нас наказать, Господь вздумал ниспослать Поселенье В разоренье, Православным на беду. Уж так худо на Руси, Что и боже упаси! Всех затеев Аракчеев И всему тому виной. Он царя подстрекнет, Царь указ подмахнет. Ему

шутка, А нам жутко, Тошно так, что ой-ой-ой! А до бога высоко, До царя далеко, Да мы сами Ведь с усами, Так мотай себе на ус.

_{‹1823(?)›}

В. КЮХЕЛЬБЕКЕР

К ПУШКИНУ И ДЕЛЬВИГУ

Из Царского Села

Нагнулись надо мной родимых вязов своды, Прохлада тихая развесистых берез! Здесь нам знакомый луг; вот роща, вот утес, На верх которого, сыны младой свободы. Питомцы, баловни и Феба и Природы, Бывало, мы рвались сквозь густоту древес И слабым ровный путь с презреньем оставляли! О, время сладкое, где я не знал печали! Ужель навеки мир души моей исчез И бросили меня воздушные мечтанья? Я радость нахожу в одном воспоминанье, Глаза полны невольных слез! Увы, они прошли, мои весенни годы! Но – не хочу тужить: я снова, снова здесь! Стою над озером, и зеркальные воды Мне кажут холм, лесок, и мост, и берег весь, И чистую лазурь безоблачных небес! Здесь часто я сидел в полуночном мерцанье, И надо мной луна катилася в молчанье! Здесь мирные места, где возвышенных муз, Небесный пламень их и радости снятые, Порыв к великому, любовь к добру впервые Узнали мы и где наш тройственный союз, Союз младых певцов, и чистый и священный, Волшебным навыком, судьбою заключенный, Был дружбой утвержден!

И будет он для нас до гроба незабвенен! Ни радость, ни страданье, Ни нега, ни корысть, ни почестей исканье – Ничто души моей от вас не удалит! И в песнях сладостных, и в славе состязанье Друзей-соперников тесней соединит! Зачем же нет вас здесь, избранники харит? Тебя, о Дельвиг мой, поэт, мудрец ленивый, Беспечный и в своей беспечности счастливый? Тебя, мой огненный, чувствительный певец Любви и доброго Руслана, Тебя, на чьем челе предвижу я венец Арьоста и Парни, Петрарки и Баяна? О други! почему не с вами я брожу? Зачем не говорю, не спорю здесь я с вами, Не с вами с башни сей на пышный сад гляжу? Или, сплетясь руками, Зачем не вместе мы внимаем шуму вод, Биющих искрами и пеною о камень? Не вместе смотрим здесь на солнечный восход, На потухающий на крае неба пламень? Мне здесь и с вами все явилось бы мечтой, Несвязным, смутным сновиденьем, Все, все, что встретил я, простясь с уединеньем, Все, что мне ясность, и покой, И тишину души младенческой отъяло И сердце мне так больно растерзало! При вас, товарищи, моя утихнет кровь, И я в родной стране забуду на мгновенье Заботы, и тоску, и скуку, и волненье, Забуду, может быть, и самую любовь!

₁₈₁₈

ГРЕЧЕСКАЯ ПЕСНЬ

Века шагают к славной цели - Я вижу их,- они идут! Уставы власти устарели: Проснулись, смотрят и встают Доселе спавшие народы. О, радость! грянул час, веселый час свободы! Друзья! нас ждут сыны Эллады! Кто даст нам крылья? полетим! Сокройтесь горы, реки, грады - Они нас ждут – скорее к ним! Услышь, судьба, мои молитвы – Пошли и мне, пошли минуту первой битвы! И пусть я первою стрелою Сражен, всю кровь свою пролью,- Счастлив, кто с жизнью молодою Простился в пламенном бою, Кто убежал от уз и скуки И славу мог купить за миг короткой муки. Ничто, ничто не утопает В реке катящихся веков - Душа героев вылетает Из позабытых их гробов, И наполняет бардов струны, И на тиранов шлет народные перуны.

₁₈₂₁

К АХАТЕСУ

Ахатес, Ахатес! ты слышишь ли глас, Зовущий на битву, на подвиги нас? Мой пламенный юноша, вспрянь! О друг,- полетим на священную брань! Кипит в наших жилах веселая кровь, К бессмертью, к свободе пылает любовь, Мы смелы, мы молоды: нам Лететь к Марафонским, святым знаменам! Нет! нет! – не останусь в убийственном сне, В бесчестной, глухой, гробовой тишине; Так! ждет меня сладостный бой - И если паду я, паду как герой. И в вольность и в славу, как я, ты влюблен, Навеки со мною душой сопряжен! Мы вместе помчимся туда, Туда, где восходит свободы звезда! Огонь запылал в возвышенных сердцах; Эллада бросает оковы во прах! Ахатес! нас предки зовут,- О, скоро ль начнем мы божественный труд! Мы презрим и негу, и роскошь, и лень. Настанет для нас тот торжественный день, Когда за отчизну наш меч Впервые возблещет средь радостных сеч! Тогда, как раздастся громов перекат, Свинец зашипит, загорится булат, В тот сумрачный, пламенный пир, «Что любим свободу», поверит нам мир!