Русская Православная Церковь и Л. Н. Толстой. Конфликт глазами современников
Шрифт:
Оценивая значение личности В. Черткова в жизни Л. Н. Толстого в целом, М. С. Сухотин замечает об одном из разговоров с писателем: «Но ясно, что эти рассуждения страдают именно индивидуализмом, именно пристрастностью, личным, сектантским отношением к Черткову» [938] . Самого Черткова он характеризует следующим образом (в записи от 31 марта 1909 г.): «Сегодня Чертков выезжает из пределов Тульской губ. Вчера приезжал прощаться. Видно было, как тяжело этому сильному, сдержанному, энергичному человеку расставаться со своим учителем, которого он так искренно и горячо любит. Сам учитель, по-моему, не с такой болью расставался с любимым учеником» [939] .
938
Сухотин М. С. Лев Толстой // Литературное наследство. Т. 69 / АН СССР. Ин-т мировой литературы им. А. М. Горького. М., 1961. Кн. 2. С. 201.
939
Там же. С. 212.
В другом месте он пишет: «Ежедневно приезжает и сам Чертков, который
Подробную характеристику отношениям Черткова и Толстого дает Сухотин в обширной записи от 13 ноября 1908 г. Ввиду важности этого свидетельства приведем большую цитату из дневника: «Почти ежедневно к обеду приезжает Чертков. Для меня это самое неприятное время, так как этот любимый ученик вносит с собой какой-то дух уныния, и от его присутствия я испытываю гнет, имеющий своим источником сознавание мной преувеличенной по своей значительности роли этого сильного и вместе с тем крайне узкого человека, пропитанного, кроме того, сектантской мировой скорбью. Иногда приезжает он и днем. За глаза все его ругают, критикуют, рассказывают разные анекдоты об его неискренности в смысле несоответствия его толстовских взглядов с его жизнью богатого фантазера, пользующегося своими деньгами. В этих нападках отличается особенно Саша и ее приятельница Варя. Защищает его одна Таня [941] , а обожает его один Л [ев] Н [иколаевич], при котором никто не позволяет себе никакой критики Черткова. Поразительно, как этот сын Зеведеев забрал в руки учителя. Ему одному разрешены les petites entrees [942] , т. е. ему дозволяется входить, когда ему угодно, ко Л[ьву] Н [иколаевичу], несмотря на затворенные двери, несмотря на часы, отдаваемые Л[ьвом] Н [иколаевичем] работе. Ему дозволено читать все то, что пишет Л[ев] Н[иколаевич], и по его настоянию Л[ев] Н[иколаевич] поступает со своими писаниями так или иначе. То заявление, которое Л[ев] Н[иколаевич] уже давно (в 1891 г.) сделал о том, что его писания принадлежат всем, собственно говоря, ради Черткова потеряло всякий смысл. В действительности писания Л[ьва] Н[иколаевича] принадлежат Черткову. Он их у него отбирает, продает их кому находит это более удобным за границу для перевода, настаивает, чтобы Л[ев] Н[иколаевич] поправил то, что ему, Черткову, не нравится, печатает в России там, где находит более подходящим, и лишь после того, как они из рук Черткова увидят свет, они становятся достоянием всеобщим» [943] . В неизданной части дневника М. С. Сухотин прямо называет В. Черткова «главный цензор Л[ьва] Н[иколаевича], через руки которого проходят все произведения Толстого» [944] .
940
Сухотин М. С. Цит. соч. С. 208.
941
Речь идет об А. Л. Толстой, младшей дочери писателя, ее подруге В. М. Феокритовой, выполнявшей в Ясной Поляне обязанности машинистки, и Т. Л. Толстой, старшей дочери писателя, жене М. С. Сухотина.
942
Букв. «маленькие входы» (фр.), т. е. появления в кабинете без предварительного оповещения.
943
Сухотин М. С. Цит. соч. С. 209.
944
РГАЛИ. Ф. 508. Оп. 4. Дневник М. С. Сухотина. Д. 12 (записи 15 января – 12 сентября 1910 г.). Л. 2 об.
Автор дневника отмечает то тотальное влияние на писателя, которое систематически оказывал его самый близкий ученик: «Если бы я стал припоминать все те поступки Л [ьва] Н [иколаевича], которые вызывали наибольшее раздражение в людях, то оказалось бы, что они были совершены под давлением Черткова. Например, помещение в “Воскресении” главы с издевательством над обедней, письма по поводу того, что Л[ев] Н[иколаевич] никому не может помогать, так как сам ничего не имеет, передача своих сочинений в исключительное распоряжение Черткова и т. п.» [945] .
945
Сухотин М. С. Цит. соч. С. 211.
В записи от 12 июля 1908 г. М. С. Сухотин подчеркивает, что влияние В. Черткова постоянно возрастает: «…вообще влияние, которое проявляет Чертков над Л[ьвом] Н [иколаевичем], поразительно. Л[ев] Н[иколаевич] до того любит Черткова, что боится ему противоречить, чтобы его не огорчить, а Чертков пользуется этой любовью и заставляет Л [ьва] Н [иколаевича] поступать так, как Черткову хочется» [946] , прибегая при этом к откровенной лжи: на возмутительный эпизод такого рода М. С. Сухотин указывает в записи от 12 сентября 1910 г. [947] Как своеобразный итог своих отношений к В. Черткову М. С. Сухотин отметил в той части дневника, относящейся к 1910 г., которая не вошла в публикацию 1961 г.: «Чертков цепок и Л. Н. из рук не выпустит.» [948] .
946
Там же.
947
РГАЛИ. Ф. 508. Оп. 4. Дневник М. С. Сухотина. Д. 12 (записи 15 января – 12 сентября 1910 г.). Л. 57–57 об.
948
Абросимова В. Н. Уход Л. Н. Толстого: По дневниковым записям М. С. Сухотина 1910 г. и в переписке Т. Л. Сухотиной-Толстой с С. Л. Толстым 1930-х годов // Известия Академии наук. Серия ОЛЯ. М., 1996. Т. 55. № 2. С. 66.
Позже
949
Абросимова В. Н. «.Кажется, что я спасал себя.»: Уход Толстого из Ясной Поляны глазами Валентина Булгакова и Михаила Сухотина // Независимая газета. М., 1998. 12 ноября. № 211. С. 8.
Своеобразный итог оценке личности В. Г. Черткова подвели старшие дети Л. Н. Толстого: Т. Л. Сухотина-Толстая, жена М. С. Сухотина, и С. Л. Толстой, сын писателя. Их понимание сути событий, связанных с влиянием В. Г. Черткова на их отца, нашло отражение в поздней переписке 1934 г. Тогда Т. Л. Толстая отметила: «…мы оба заслуживаем одного упрека: это то, что мы недостаточно активно вмешались в махинации Черткова и Саши», которая «была лишь подставным лицом» [950] . А действия В. Черткова получают такую оценку: «Что такое Чертков? Не будь он “другом, издателем, продолжателем дела” Льва Толстого, он был бы ничтожеством. А без завещания в его пользу он лишился бы главного, даже единственного дела своей жизни, и его честолюбию и тщеславию был бы нанесен жестокий удар. Он и носился с папа, как с писаной торбой» [951] .
950
Абросимова В. Н. Уход Л. Н. Толстого: По дневниковым записям М. С. Сухотина 1910 г. и в переписке Т. Л. Сухотиной-Толстой с С. Л. Толстым 1930-х годов // Известия Академии наук. Серия ОЛЯ. М., 1996. Т. 55. № 2. С. 70–71.
951
Там же. С. 71. Заметим, что Т. Л. Толстая начала подозревать некоторую правду о Черткове гораздо раньше. В ее дневнике за 1894 г. есть такая характерная запись: «Чертковы думают летом жить в соседстве с Ясной. Это меня пугает и радует. Пугает то, что Владимир Григорьевич слишком будет вмешиваться в работу папа и в нашу жизнь и будет почти насильно требовать от нас исполнения его советов и наставлений. Но напрасно я это вперед думаю и пугаюсь этого» (Сухотина-Толстая Т. Л. Дневник // URL:[23.06.08]).
Таким образом, подводя итог этой части работы, можно констатировать, что окружавшие В. Г. Черткова и Л. Н. Толстого люди в целом крайне критично отнеслись к роли ближайшего друга писателя и его литературного наследника. Конечно, здесь нужно делать скидку на то обстоятельство, что вообще современники Л. Н. Толстого не могли сочувствовать В. Г. Черткову, учитывая ту роль, которую он сыграл в истории завещания и последних десяти дней жизни писателя. Именно поэтому Черткову и понадобились многочисленные официальные заверения Л. Н. Толстого, подчеркивающие исключительный характер их отношений и особые заслуги «друга и издателя» в жизни писателя. Но в итоге от Черткова отвернулись и те люди, которые вполне сочувствовали его деятельности и признавали ее исключительный характер в деле распространения сочинений Толстого. Фактически можно констатировать, что именно ближайшее окружение писателя выносит Черткову решающий исторический приговор.
Выводы главы
Выше было показано, что к моменту встречи с В. Г. Чертковым философская доктрина Л. Н. Толстого уже полностью сформировалась и включала в себя несколько принципиально важных для Л. Н. Толстого положений, которые кратко можно представить следующим образом:
а) тотальное отрицание церковного учения и мистической составляющей христианства вообще;
б) построение новой доктрины, которой Л. Н. Толстой попытался придать статус «истинного христианства» и ядро которой составляет достаточно произвольная интерпретация Нагорной проповеди, облеченная в форму учения о «непротивлении»; при этом важно, что писатель не открывает для себя истины христианской веры, а толкует Евангелие в нужном для себя ключе, фактически создает свою собственную религию и ее учителя;
в) призыв к построению Небесного Царства на земле, которое носит достаточно неопределенный характер и связано не с насильственными преобразованиями, а с духовным перерождением личности;
г) ярко выраженная социальная окраска.
Неизвестно, какое в дальнейшем распространение получили бы взгляды Л. Н. Толстого, если бы не встреча в октябре 1883 г. с В. Г. Чертковым. Именно В. Г. Черткову принадлежит исключительная, можно сказать, ключевая роль в формировании нового «имиджа» Л. Н. Толстого как выразителя общественного мнения России и Европы в борьбе с «произволом самодержавия» и «церковным гнетом».
Однако проведенное исследование показало, что не В. Г. Чертков повлиял решительно на Л. Н. Толстого в процессе формирования антицерковной позиции последнего: в момент встречи мировоззрение В. Г. Черткова не носило ярко выраженного адогматического характера, так как формировалось под влиянием взглядов евангеликов. Только в результате двухлетнего общения с писателем и переписки с ним Чертков отказывается от своих взглядов на Личность Христа, от веры в Его Божественное достоинство, Его Воскресение, смысл Его искупительного подвига. Об этом убедительно свидетельствует переписка 1884–1885 гг. В этом смысле вряд ли прав А. Фодор, утверждая, что еще до встречи с Толстым у Черткова имелись какие-то определенные планы, связанные с желанием конъюнктурного использования личности писателя и его имени.