Русская революция. Книга 2. Большевики в борьбе за власть. 1917—1918
Шрифт:
Все это было так. Но хотя эсеры и меньшевики объявили грядущий Второй съезд незаконным и непредставительным, они все-таки позволили ему собраться. 17 октября Бюро Исполкома дало согласие на созыв Второго съезда, поставив при этом два условия: во-первых, он начнет работу пятью днями позже, то есть 25 октября, чтобы делегаты из провинции успели добраться до Петрограда, и во-вторых, его повестка будет ограничена обсуждением внутренней ситуации в стране, подготовкой к Учредительному собранию и перевыборами Исполкома{477}. Капитуляция эта удивительна и необъяснима. Прекрасно зная, какого результата добиваются большевики, Исполком дал им все, чего они желали: специально подобранный орган, состоявший из их последователей и союзников, абсолютно готовый узаконить переход власти в руки большевиков.
* * *
Собрание представителей пробольшевистских Советов, созванное под маской всероссийского съезда, имело целью узаконить большевистский переворот. Однако, по настоянию Ленина, переворот должен был произойти до начала работы съезда. Осуществить его предстояло силами ударных отрядов
Катализатором событий послужили операции немецкой армии в Рижском заливе. После того как русские войска оставили Ригу, немцы выслали разведывательные части в направлении Ревеля. Эти действия противника вызвали тревогу в русском Генеральном штабе, ибо представляли угрозу для Петрограда, который находился всего в трехстах километрах и не был надежно защищен.
К середине октября угроза столице со стороны немцев стала еще более реальной. 6 (19) сентября германское командование отдало приказ о взятии островов Моон, Осел и Даго в Рижском заливе. Флотилия, прибывшая 28 сентября (11 октября), быстро расчистила минные заграждения русских и 8 (21) октября, преодолев неожиданно стойкое сопротивление, полностью овладела островами{478}. Теперь противник имел возможность зайти русским войскам с тыла.
Генеральный штаб рассматривал эту морскую операцию как подготовку наступления на Петроград. 3 (16) октября был отдан приказ об эвакуации Ревеля — последнего оплота русских войск, преграждавшего немцам путь на столицу. На следующий день Керенский принял участие в обсуждении надвигавшейся опасности. Ввиду того, что Петроград мог вскоре оказаться в зоне боевых действий, было выдвинуто предложение о переводе Временного правительства и Учредительного собрания в Москву. В целом идея эта была одобрена, но возникли расхождения относительно сроков: Керенский настаивал на немедленной эвакуации, а остальные полагали, что надо еще выждать. В конце концов было решено провести эвакуацию, заручившись поддержкой Предпарламента — собрания политических лидеров, назначенного правительством на 7 октября для того, чтобы обеспечить себе поддержку широкой общественности. После этого встал вопрос, как быть с Исполкомом. Сошлись на мнении, что, поскольку это самодеятельный орган, о своей эвакуации он должен позаботиться сам [89] . 5 октября правительственные эксперты доложили, что для перевода в Москву учреждений исполнительной власти потребуется две недели. Были также разработаны планы эвакуации вглубь страны петроградской промышленности {479} .
89
Революция. Т. 5. С. 23. По словам Керенского, обсуждения эти были секретными, но сведения о них сразу же просочились в печать (там же. С. 81).
С военной и политической точек зрения меры эти были вполне осмысленными: то же самое сделали в 1914 году французы, когда немцы подходили к Парижу, да и большевики в марте 1918 года, оказавшись в аналогичных обстоятельствах, пошли тем же путем. Но в тот момент социалистическая интеллигенция усмотрела в намечавшейся эвакуации очередную уловку «буржуазии», пожелавшей сдать врагу «красный Петроград», главный оплот «революционной демократии». Как только в печати появились сообщения о разработанных правительством планах эвакуации (6 октября), Бюро Исполкома заявило, что без его одобрения ни о какой эвакуации не может быть речи. Троцкий выступил перед солдатской секцией Совета и убедил ее принять резолюцию, осуждавшую намерение правительства покинуть «столицу революции». Если правительство не в состоянии защитить Петроград, было сказано в резолюции, оно должно либо заключить мир, либо передать власть другому правительству{480}. Временное правительство сразу капитулировало. В тот же день оно заявило, что, ввиду возражений, эвакуация откладывается на месяц. В конце концов оно вообще отказалось от этой идеи{481}.
9 октября вышло распоряжение правительства о посылке на фронт в связи с ожидавшимся немецким наступлением части Петроградского гарнизона. Как и следовало ожидать, исходя из прошлого опыта, гарнизон воспротивился{482}. Вопрос был передан для вынесения решения Исполкому.
На заседании Исполкома, состоявшемся в тот же день, рабочий-меньшевик Марк Бройдо предложил резолюцию, призывающую Петроградский гарнизон подготовиться к обороне города, а Совет — сформировать (скорее, даже возродить) Комитет революционной обороны, который «выработал бы план» защиты столицы{483}. От неожиданности большевики и левые эсеры выступили против резолюции Бройдо на том основании, что она укрепляет позиции Временного правительства. Однако с небольшим перевесом голосов (13 к 12) эта резолюция все же прошла. Сразу после голосования большевики поняли, что совершили ошибку. Военная организация, которую они готовили для вооруженного восстания, была подчинена большевистскому ЦК и не зависела от Совета. Такое ее положение давало лишь относительные
Вечером того же дня (9 октября), когда предложение меньшевиков было вынесено для голосования на пленум Совета, депутаты-большевики изменили свою позицию: теперь они соглашались на создание при Совете организации для обороны Петрограда от немцев, если только она будет одновременно защищать город от «внутреннего» врага. Под внутренним врагом большевики разумели Временное правительство, которое, по словам одного из их ораторов, попустительствовало сдаче кайзеру «главного бастиона революции». Кайзера же, как говорилось в большевистской резолюции, поддерживают в его продвижении к российской столице все «империалисты»{486}. Поэтому большевики предлагали, чтобы все полномочия по защите города как от немецкого «империализма», так и от внутренней «контрреволюции» принял на себя Военно-революционный комитет обороны.
Понимая, куда клонят большевики, переформулируя таким образом предложение Бройдо, меньшевики решительно выступили против этой поправки: оборона города является обязанностью правительства и его военного командования. Однако пленум предпочел версию большевиков и проголосовал за создание Комитета революционной обороны, который «сосредоточил бы в своих руках все данные, относящиеся к защите Петрограда и подступов к нему, принял бы все меры к вооружению рабочих и таким образом обеспечил бы и Революционную оборону Петрограда и безопасность народа от открыто подготовляющейся атаки военных и штатских корниловцев»{487}. Эта необычайная резолюция, включив в функции вновь созданного комитета борьбу с реальной угрозой, исходившей от продвигавших немецких войск, ловко присоединила к ним обязанности по борьбе с угрозой абсолютно мифической, исходившей от неких призрачных сторонников Корнилова. Меньшевики и эсеры пожинали теперь плоды своей демагогии, своих обвинений Временного правительства в «буржуазности», своих навязчивых страхов перед «контрреволюцией».
Принятие этой резолюции сыграло очень важную роль. Как утверждал впоследствии Троцкий, она решила судьбу Временного правительства. По его словам, это было «тихое», или «сухое» восстание, которое «на три четверти, если не на девять десятых» обеспечило победу переворота 25–26 октября{488}.
Это, однако, было еще не все, так как решение пленума должно было получить одобрение Исполкома и всего Совета. На закрытом заседании Исполкома 12 октября большевистская резолюция подверглась атаке двух меньшевиков, но и здесь им не удалось ничего сделать, и Исполком утвердил решение пленума почти единогласно — за исключением этих двух голосов. Исполком переименовал новую организацию, назвав ее Военно-революционным комитетом (ВРК), и вменил ей в обязанность защиту города{489}.
Окончательное формальное решение было принято 16 октября на заседании Совета. Чтобы отвлечь от себя внимание, большевики представили в качестве автора резолюции о создании ВРК никому не известного молодого человека, левого эсера, фельдшера по профессии П.Е.Лазимира. Эсеры, слишком поздно понявшие значение этого маневра большевиков, безуспешно пытались отложить голосование, вероятно, чтобы собрать своих отсутствующих депутатов. Этого сделать не удалось, и они воздержались от голосования. Еще раз выступил Бройдо с предупреждением, что ВРК — это обман, что его подлинная цель — вовсе не оборона Петрограда, а захват власти. Троцкий отвлек внимание собравшихся, зачитав выдержки из газетного интервью с Родзянко, которые он трактовал в том смысле, что бывший председатель бывшей Думы (не занимавший в тот момент никакого поста в правительстве) готов приветствовать оккупацию Петрограда немцами {490} . В качестве председателя ВРК большевики выдвинули Лазимира, а его заместителем стал Подвойский (накануне Октябрьского переворота Подвойский был назначен руководителем этой организации) [90] . Кто еще вошел в состав Военно-революционного комитета, установить трудно: судя по всему, это были исключительно большевики и левые эсеры [91] . Впрочем, не так уж важно знать, кто был в ВРК, поскольку это была всего лишь удобная вывеска для Военной организации большевиков — подлинного организатора переворота.
90
Впоследствии Лазимир вступил в партию большевиков. В 1920 г. он умер от тифа.
91
См.: Подвойский Н. // Красная летопись. 1923. № 8. С. 16–17. Троцкий в 1922 г. писал, что даже под угрозой смерти он не сможет вспомнить состав Военно-революционного комитета (Пролетарская революция. 1922. № 10. С. 54).