Русская революция. Книга 3. Россия под большевиками. 1918—1924
Шрифт:
21 октября Седьмая армия перешла в контрнаступление. Она быстро прорвала оборонительные рубежи белых, за которыми не находилось никакого резерва. Люди Юденича продержались еще некоторое время в Гатчине, но затем в наступление пошла Пятнадцатая армия, взяв 31 октября Лугу и угрожая их тылам. Армии Юденича не оставалось ничего другого, как отступить в Эстонию, где ее разоружили.
13 декабря Эстония и Советская Россия подписали договор о перемирии, 2 февраля 1920 г. последовало заключение мирного договора. Литва, Латвия и Финляндия подписали мирный договор с Советской Россией позже в том же году.
В знак признания роли, которую Троцкий сыграл в описанных событиях, Гатчина получила в 1923 г. его имя. Троцк стал первым советским городом, названным в честь коммунистического деятеля.
В конце сентября 1919 г. красное высшее командование в большой тайне сформировало между
Трудно определить, каково было распределение войск в самом начале решающей кампании. Согласно Деникину, в начале октября у Красной Армии было 140 000 человек на Южном и Юго-Западном фронтах. Его собственные силы не превосходили 98 000 человек{490}. Согласно командующему красным Южным фронтом, у него было 186 000 человек{491}.
На самой заре решающих побед Красной Армии над Южной армией белых Троцкий направил в ЦК типичное для него длинное сварливое письмо. Весь план кампании по борьбе с Деникиным, утверждал он, был неправилен с самого начала, поскольку вместо того, чтобы ударить в районе Харькова и отрезать Деникина от сочувствующего ему казачества, Красная Армия напала на казаков, толкая их тем самым в объятия Деникина и помогая ему занять Украину. В результате ситуация на Юге стала проигрышной, под ударом оказалась даже Тула. Ленин записал вкратце о послании Троцкого: «Получил 1.Х (ничего кроме плохих нервов). На пленуме не поднималось. Теперь странно поднимать»{492}.
11 октября командующим Южным фронтом был назначен А.И.Егоров. Кадровый офицер, в юности он был членом партии эсеров; в течение Первой мировой получил несколько ранений и дослужился до чина подполковника. В июле 1918 г. вступил в Коммунистическую партию. Совместно с главнокомандующим Каменевым Егоров явился архитектором победы красных [75] . Егоров усилил Ударную группу, создав к востоку от Воронежа новое кавалерийское формирование под началом Семена Буденного, «иногороднего» с Дона, люто ненавидевшего казаков [76] .
75
В 1930-х Егоров стал Маршалом Советского Союза, и в 1937 г. после казни Тухачевского заступил на его место. Вскоре и он сам погиб в жерновах сталинской «чистки» (см. The Trotsky Papers. Vol. 1. P. 97).
76
С.С.Каменев говорит о Егорове как о создателе «Конармии» (см. Директивы главного командования Красной Армии. М., 1969. С. 675).
Советское высшее командование разработало стратегический план, главной задачей которого было отделить Добровольческую армию от донского казачества и направить в образовавшуюся брешь конницу Буденного. Добровольцам пришлось бы при этом либо отступить, либо оказаться в ловушке {493} [77] . Контрнаступление красных началось раньше, чем было запланировано, поскольку Егоров опасался, что дальнейшие отступления вконец деморализуют войска и приведут их к «полному развалу» {494} .
77
По мнению некоторых западных историков, большая часть действий, предпринятых на Южном фронте в октябре — ноябре 1919-го, была результатом импровизации (см., напр.: Mawdsley E. The Russian Civil War. P. 203–205). Действительно, в директивах командования Красной Армии, изданных в октябре, не предусмотрены имевшие место в ноябре боевые действия (см. также Егоров А.И. Разгром Деникина, 1919. М., 1931. С. 148).
18—19
Ситуация, в которой оказалась Добровольческая армия, была опасной, но далеко не катастрофической. Однако тут с востока неожиданно явилась другая угроза, Буденновская конница, усиленная 12000 пехотинцев, 19 октября разбила казаков генералов К.К.Мамонтова и А.Т.Шкуро, уничтожив цвет донской кавалерии, а вслед за этим, 24 октября, взяла Воронеж. Согласно Деникину, несчастье это стало возможным благодаря упрямству донских казаков, более заинтересованных в защите своих территорий, нежели в разгроме красных, и отказавшихся развернуть достаточные силы под Воронежем{496}. От Воронежа Буденный двинулся на запад и 29 октября переправился через Дон. Он получил приказ захватить Касторное, важный железнодорожный узел, соединявший Курск с Воронежем, а Москву с Донбассом. Наступление на Касторное началось 31 октября. Бой был яростным и тяжелым. Наконец 15 ноября красная кавалерия взяла город, положив конец надеждам белых дойти до Москвы. Под угрозой быть отрезанными от Дона три добровольческие дивизии были вынуждены отступить. Не теряя боевого порядка, они отошли к Курску. Однако их командующий, генерал Май-Маевский, растерялся и совершенно распустился, проводя время в кутежах, волокитстве и пополнении запасов награбленного{497}. В итоге он был отстранен от должности и заменен Врангелем.
Посреди этих тяжелых испытаний на белых обрушился еще один удар. 8 ноября Ллойд Джордж в речи на банкете, данном лорд-мэром в лондонской ратуше, заявил, что большевизм нельзя победить силой оружия, что наступление Деникина на Москву захлебнулось и что следует «изыскивать иные методы» для восстановления мира. «Мы не можем позволить себе… продолжать такую дорогостоящую интервенцию в бесконечной гражданской войне»{498}. Речь эта, не согласованная с Кабинетом, удивила многих британцев{499}. Обращаясь к палате общин 17 ноября, премьер-министр дал объяснение резкому изменению концепции, из которого следовало, что оно было основано не на боязни поражения, но на страхе перед победой белых. Дизраэли, напомнил премьер-министр, всегда предостерегал против «огромной, гигантской, колоссальной, растущей России, сползающей, подобно леднику, в сторону Персии, границ Афганистана и Индии, как против самой большой опасности, с которой может когда-либо столкнуться Британская империя». Борьба Колчака и Деникина за «воссоединенную Россию» оказывалась, таким образом, не в интересах Британии.
По мнению Деникина, приведенные заявления оказали сокрушительное воздействие на его армию, почувствовавшую, что ее покинули в критический момент{500}. Это суждение подтверждается словами британского свидетеля событий:
«Воздействие слов г-на Джорджа было совершенно электрическое. До этого момента добровольцы и их сторонники утешались мыслью, что они ведут бои завершающей фазы великой войны и что Англия все еще первый их союзник. Теперь же они поняли внезапно и с ужасом, что Англия считает войну завершенной и воспринимает бои в России просто как гражданский конфликт. В считанные дни атмосфера на Юге России полностью переменилась. Твердость, с которой ранее принимались все поставленные цели, была настолько подорвана, что и худшее стало возможным. Мнение г-на Джорджа, будто дело добровольцев обречено, обрекло их и впрямь на верный конец. Я каждый день внимательно прочитывал русские газеты и видел, как даже самые пробританские из них не устояли под ударом г-на Джорджа»{501}.
17 ноября белые оставили Курск. В это же время стало известно, что тремя днями ранее Колчак покинул Омск. В середине декабря, после того как были оставлены Харьков и Киев, отступление белых превратилось в бегство. Завоеванные месяцами тяжелейших боев территории отдавались врагу без боя. 9 декабря Врангель сообщал Деникину в письме, где он перечислял свои предупреждения и то, насколько они оправдались, что «армии как боевой силы нет»{502}.
Как бы повторяя происходившее в Сибири, толпы военных и гражданских лиц, нагоняемые сзади красной кавалерией, устремились на юг к Черному морю.