Русская рулетка

Зверев Сергей Иванович

– Конечно, он у нас по этому договору даже деньги получать будет, – убежденно сказал Груднев. – А договор… А договор оформим задним числом, я позабочусь.

– Да, деньги… – многозначительно произнес полковник Сапронов, потирая нависавший над воротником форменной рубашки жирный подбородок.

– Анатолий Федорович уже звонил. Наша доля им оприходована и запущена в оборот.

– Может, все-таки стоило забрать наличность, а не сбрасывать все Романчуку?

– Николай Михайлович, – с мягким упреком сказал Груднев, – мы же с вами занимаем общественное

положение, на виду у всех. Любая крупная трата наличных денег вызовет наветы и слухи, а фонд Романчука – структура надежная – деньги у него не лежат, а работают. Лично мне пока вполне хватает тех процентов, которые он начисляет ежемесячно. Сейчас, после того как мы – тьфу-тьфу-тьфу – так удачно организовали сотрудничество с Трошиным, нам останется только ждать выхода на пенсию. Вот тогда и используем нажитое.

Сапронов перегнулся через стол и, тяжело дыша, спросил:

– Роман Сергеевич, а ты стопроцентно доверяешь Романчуку? Он ведь мужик ушлый – полгорода, можно сказать, в руках держит.

– У нас на него тоже кое-что имеется. В случае чего найдем, как прижать.

– Хорошо, – Сапронов удовлетворенно откинулся на спинку кресла. – Да, кстати, что у него с сыном?

– Все, что требовалось от нас, мы сделали. Возбужденное против Романчука-младшего дело благополучно закрыто. Прокурор Лукьянов списал его в архив, а Виктор Романчук, насколько мне известно, сейчас в Москве и возвращаться в Запрудный пока не собирается.

– Вот пусть и сидит там, – кивнул Сапронов, – нам же спокойнее. Непутевый у него все-таки сын.

– В семье не без урода, – сказал Груднев, поднимаясь. – Я могу идти?

– Иди, Роман Сергеевич, но держи под неусыпным контролем Трошина, он нам сейчас ох как дорог.

* * *

«Волга» желтого цвета с черными шашечками на боку остановилась около серого, неказистого бетонного здания в одном из окраинных районов Москвы.

Общий невеселый пейзаж украшала лишь яркая, переливающаяся разноцветными огоньками вывеска на первом этаже здания: бар «Кардинал».

У невысокого крылечка, рядом со входом, на стекле было написано: «Коктейли, закуски, игровые автоматы».

Из такси вышел Михаил Елизаров. На сей раз ничто в его внешности не выдавало ни крупного бизнесмена, ни обладателя доминиканского паспорта. Он был одет так же, как сотни, тысячи мужчин в этом городе – короткая дубленая куртка, джинсы, ботинки на толстой подошве, вязаная спортивная шапочка.

Елизаров поднялся по ступенькам ко входу в бар, а таксист в ответ на просьбу пассажира подождать подогнал машину чуть вперед и выключил двигатель.

В баре было темно и немноголюдно. Один человек сидел за стойкой со стаканом в руках, и скучающий бармен крутил ручку настройки музыкального центра. Из колонок доносились то шипение, то голоса ведущих программ УКВ-радиостанций.

– Вы на волне хорошего настроения «Радио-рокс»… С вами радио «Европа-плюс»…

Наконец, хрипловатый голос Патрисии

Каас заполнил внутреннее пространство питейного заведения.

Сидевший в дальнем углу бара перед игровым автоматом посетитель без особого энтузиазма нажимал на кнопки.

Елизаров подошел к стойке, заказал кофе, сразу расплатился с барменом и с чашечкой в руке направился к игральным автоматам. Он сел рядом с одиноким игроком и, глотнув горячего кофе «по-турецки», сказал:

– Здравствуй, Айваз.

Невысокий кавказец с черной шапкой курчавых волос даже не повернул головы, будто не слышал.

Патрисия Каас надрывалась все сильнее.

Елизаров повернулся к бармену и знаком попросил его сделать потише. Тот пожал плечами и убавил звук.

Клиент за стойкой отодвинул в сторону стакан и, спрыгнув с высокого стула, двинулся к игровым автоматам. Он тоже оказался кавказцем – высоким, широкоплечим, коротко стриженным, с густыми черными усами.

Подойдя к Елизарову, положил ему на плечо тяжелую руку.

– Есть праблэмы? – спросил гнусавым голосом.

Елизаров, не оборачиваясь, ответил:

– Айваз, убери свою гориллу, пока я мирный.

Айваз кивнул, охранник вернулся на свое место за стойкой.

– Что надо? – хрипло спросил Айваз.

– Неласково ты встречаешь гостей из-за океана.

– Я тебя не звал, Миша.

– Вспомнил, значит, как меня зовут? Вот и хорошо. А я уж было подумал, что ты совсем забыл старых знакомых.

– Не забыл, – ответил Айваз, не отрывая взгляда от экрана игрового автомата.

– Это правильно. Помнится, еще покойный Вахид говорил, что восточный человек ничего не забывает и не прощает.

– Ты приехал в Москву, чтобы предаться воспоминаниям?

– Не только.

– Как ты меня нашел?

– Это было нетрудно – ты ведь не изменяешь своим привычкам – любишь поиграть в покер с железным партнером. Остальное было делом техники, – Елизаров немного помолчал. – У нас осталось одно незавершенное дело, Айваз.

Азербайджанец метнул в сторону Елизарова короткий злой взгляд и снова уткнулся в экран автомата.

– Я тебе ничего не должен.

– Да? – поднял брови Елизаров. – А я думаю, должен.

– Тебе был должен Вахид, а его забрал к себе аллах.

– Может быть, аллах забрал и мои деньги?

Айваз молчал.

– Я так не думаю, – продолжил Елизаров. – Все, что мне задолжал Вахид, перешло к тебе.

– Я по чужим обязательствам не отвечаю. И вообще, как видишь, я теперь в Москве, а не в Запрудном.

– И деньги свои там оставил?

– Миша, – Айваз поднял заблестевшие глаза, – какое тебе дело до моих денег? Мы с тобой едва-едва знакомы, так, виделись пару раз. Ты имел дела с Вахидом, он умер, его больше нет…

– Объясняю ситуацию, – прищурился Елизаров. – Товар вы получили, а деньги не отдали. Они же не растворились в воздухе? Эти деньги перешли к тебе как держателю азербайджанского «общака» в Запрудном. Так что извини, Айваз, деньги придется вернуть.

– А если я откажусь?