Русская стилистика - 1 (Фонетика, Графика, Орфография, Пунктуация)
Шрифт:
Фоносемантика.
Приведенный выше пример показывает, что заумные звуковые комплексы можно интерпретировать (это еще не значит - понять) через соотнесение с чем-то семантически определенным. Но обладает ли звук собственным значением? Существует научная дисциплина, посвященная этому вопросу, фоносемантика. Один из ее представителей - А.П. Журавлев - составил таблицы смыслов, ассоциирующихся с разными звуками. Корректность некоторых его построений вполне очевидна. Понятно, что если произнесение звука требует усиленной артикуляции (напр., [р]), то мы свяжем с ним такие качества, как "бодрость", "яркость", "сила" и т.п. Если мы обратимся к цветовому звукосимволизму, то большинство людей вряд ли разойдется в оценке /а/ (красный цвет) - автор этих строк и сам неоднократно это проверял, - но
В связи с возможностью фоносемантики можно вспомнить забавный пример из "Ромео и Джульетты" (II, 4), где Кормилица спрашивает, с одной ли буквы пишутся слова "Ромео" и "розмарин". Ромео ей отвечает: да, с буквы Р. Кормилица принимает это за шутку: Р - по ее мнению, "собачья" буква, и такие нежные слова не могут с нее начинаться. Таким образом, в пользу фоносемантики свидетельствует этот пример или против нее? С одной стороны, против, поскольку Р входит в состав таких разных слов. Кроме того, Кормилица воспринимает Р не на фонетическом уровне, а на более высоком лексическом: ведь р-р-р как обозначение собачьего рычания - это не звук, а лексема, звукоподражание, наподобие ку-ка-ре-ку и т.п. С другой стороны, в самой артикуляции [р], по-видимому, есть черты, делающие его "уместным" в словах и с "позитивной", и с "негативной" окраской. По таблице А.П. Журавлева, [р] обладает следующими конститутивными эмотивными признаками: прекрасный, радостный, возвышенный, бодрый, яркий, сильный, суровый, темный, тяжелый, угрюмый, устрашающий, зловещий (курсивом выделены признаки, представленные в наибольшей степени). Как видим, звук по своим характеристикам весьма амбивалентен. С рычанием мы связываем "негативные" признаки, в "приятных" словах актуализуются "позитивные" признаки: радость, возвышенность, яркость и др.
Итак, включая в лингвистический анализ текста элементы фоносемантики, нужно делать это дозированно и осторожно, не преувеличивать собственное значение звуковых единиц, а "рационализировать" это значение, т.е. осмысливать его в контексте, в соотношении с другими текстовыми элементами.
И, наконец, для интересующихся данной проблемой приводим список избранной литературы по фоносемантике:
1. Шкловский Б.В. О поэзии и заумном языке // Поэтика.
– Пг., 1919;
2. Панов М.В. О восприятии звуков // Развитие фонетики современного русского языка.
– М., 1966;
3. Штерн А. Объективное изучение субъективных оценок звуков речи // Вопросы порождения речи и обучения языку.
– М., 1967;
4. Журавлев А.П. Фонетическое значение.
– Л., 1974;
5. Воронин С.В. Основы фоносемантики.
– Л., 1982.
Из работ последних 10 лет:
1. Винарская Е.Н. Выразительные средства текста.
– М., 1989;
2. Проблемы фоносемантики: Тез. докл.
– М., 1989;
3. Винарская Е.Н. Звучность текста как выразительное средство поэтической речи // Сб. науч. тр. Ин-та им. М. Тореза.
– М., 1990.
– Вып. 352;
4. Михалев А.Б. Теория фоносемантического поля.
– Краснодар, 1995.
Архаическая фонетика.
Фонетические старославянизмы (начальные ра- и ла-, неполногласие, щ и жд на месте русских ч и ж, отсутствие III лабиализации, начальные ю и е, соответствующие русским у и о) и равноценные им архаизмы общеславянского происхождения (акутовые начальные ра-, ла-, сохранение впоследствии устраненных языком результатов древних палатализаций) в классической русской поэзии служат приметой высокого стиля. Они производят еще и дополнительный эффект, попадая в нетипичные для них контексты. Напр., талантливый художник и оригинальный поэт П.А. Радимов писал стихи гекзаметрами (если можно так выразиться, в "гесиодовском" духе). В одном из его стихотворений - "Навечерье праздника" - есть такая строка: После недельной работы все ратаи сильно устали. Слово ратаи (пахари), конечно, вызывает в памяти большинства читателей былинный образ Микулы Селяниновича, подчеркивая величественность
Остановимся подробнее на феномене "свое как чужое", который тоже обладает стилистическим смыслом. Если нормой литературного языка становится старославянизм, то в роли архаизма оказывается исконно русский вариант:
Я - Гойя!
Глазницы воронок мне выклевал ворог, слетая на поле нагое.
Я - Горе.
Я - Голос
войны, городов головни на снегу сорок первого года.
Я - Голод.
А.А. Вознесенский. Гойя
Ворог - исконно русское слово на фоне этимологически старославянского врага. Оно производит эффект устаревшего элемента, который обычно связывается со старославянизмами. Эффект усиливается за счет того, что это русское слово с полногласием употребляется на фоне многочисленных типичных русизмов с полногласием: воронок, городов головни, голос, голод, но при максимальном внешнем сходстве отличается от них функционально: они создают впечатление привычности, а ворог - напротив, непривычен.
Произношение аббревиатур.
Стилистический интерес представляют и аббревиатуры - с точки зрения их произношения. Поскольку аббревиатуры и другие укороченные формы предназначены скорее для письменной, нежели для устной речи, то введение их, например, в поэтический текст может быть весьма выразительно. Они воспринимаются как "инородные тела". Это сильный "раздражитель". Мы хоть на мгновение. Но запинаемся и решаем: как это нужно было бы произнести?
Нынче всех повело:
ноль становится НЛО (...)
Треугольная шляпа во время оно
носила НЛОлеона,
скрестившего руки знаком икс,
принимавшего форму
Св. Елены, Ванд. колонны,
Европы, коньяка и идеи-фикс.
НЛОжницы
отличные наложницы.
А.А. Вознесенский. Изумрудный юмор
Мы знаем, как произносится НЛО, но всё остальное заставляет нас задумываться. Тем самым создается эмоциональное состояние, адекватное содержанию. Текст передает ошеломление людей от новой реальности вторжения в наш земной быт космических феноменов (впрочем, уфологический бум вскрывает подозрительное сходство этого "космоса" с земным миром), и сам вид текста слегка ошеломляет своей необычностью.
Возьмем другое стихотворение Вознесенского - "Пир" - своеобразную вариацию на тему "Робина-Бобина":
Я глотаю утром водку,
следом тассовскую сводку,
две тарелки, две газеты,
две магнитные кассеты,
и коллегу по работе,
и два яблока в компоте,
опыленных в ДДТ,
и т.д.
Озвучивание аббревиатур (т.е. произнесение вслух того, что ориентировано на визуальное восприятие) - это знак их свободного вхождения в устную речь. Оно подчеркивается прилагательным тассовская, в котором аббревиация почти неощутима. Активное включение в речь аббревиатур говорит о том, что люди привыкли мыслить "сокращенно", примитивизированно. Однако это не лаконичность - напротив, персонаж стихотворения болтлив, склонен к засорению своей речи плеоназмами (напр., коллега по работе). Мелочная речевая "экономия" компенсируется словесными излишествами.
Фонетические тропы.
Теперь мы обратимся к различным фонетическим украшениям, связанным с расположением фонем (букв) в тексте. Мы уже говорили об анаграммах. В узком смысле слова это перестановка фонем (букв) в слове или сочетании слов, в результате чего создается новое слово или словосочетание. К анаграмме нередко прибегают писатели, создавая для себя псевдонимы - напр., Харитон Макентин - Антиох Кантемир.
Цветаевская строка
Лютая юдоль - дольняя любовь,
т.е. тяжкая участь - земная любовь,