Русская весна
Шрифт:
Отец повернул регулятор, и все придвинулись к телевизору.
«...показали свое истинное лицо...»
Это было ужасно, но на лице президента Украины не было и тени страха. Напротив, его синие глаза сверкали дерзким огнем, его полные губы, казалось, смаковали каждое слово:
«Украинский народ не даст похоронить свою национальную судьбу московским генералам-заговорщикам! Настало время русским империалистам узнать границы своей власти. Им придется понять, что украинский народ решил навсегда освободиться от русского господства!»
– Господи, – взвыл Бобби, – смотрите, у него пена на губах!
«Мы не покоримся московским генералам! Мы не покоримся Красной Армии! Мы не покоримся русским империалистам!»
Он
Губы Кронько сложились в победную улыбку, – от нее озноб прошел по коже.
«Но прежде чем они двинутся на нас, пусть подумают, что будет с Москвой, Ленинградом и их любимой Россией в ту секунду, когда их сапоги осквернят священную землю Украины! Пусть поглядят, что дали нам американские друзья в трудный час!»
На экране появился стройный силуэт боевой ракеты. Она стояла вертикально на стартовой площадке – камера отъехала и показала еще две ракеты, стоявшие рядом. В кадр попали окрестные строения, так что можно было представить себе размеры. Еще одна – на улице, на площади с круговым движением. И еще, и еще, и еще.
– О нет, – пробормотал Джерри.
– Что с тобой, отец? – спросила Франя: лицо отца мертвенно побледнело. Он словно увидел конец света.
– Это ракеты «хлопушка»! – простонал Джерри. – Это долбаные «хлопушки»!
Боже, как они были изящны, эти ракеты, – триумф американской космической техники, давно уже отданной на службу черному искусству разрушения. Хотя их конструкция была секретной, Джерри знал общую схему, и она, следовало признать, была и оставалась блестящей.
У ракеты было пять боеголовок. Небольших, килотонн по двести. Они предназначались не для городов, а для уничтожения командных пунктов, правительственных бункеров, ракетных установок, радаров, пусковых систем. Оружие первого удара; его задача – миновать оборону противника до того, как он узнает о запуске ракет. Первая их ступень обладала огромной мощностью, она поднимала ракету с бешеной скоростью – противнику было отпущено менее трех минут, чтобы заметить огонь. В вершине параболической траектории от носителя отделялась вторая ступень, которая шла по суборбитальной кривой с такой скоростью, что орбитальные перехватчики не могли ее поймать. Разведение головок – на высоте около ста миль; особого значения это не имело, ибо сами головки также были ракетами. Они не возвращались в атмосферу до самой цели, разгонялись до невероятной скорости и затем обрушивались на цель как дьяволы – с такой кинетической энергией, что могли испарить двадцать футов бетона простым ударом, без ядерного взрыва. От сгорания в атмосфере их защищал особый обтекатель с системой охлаждения.
«...десять ракет, каждая с пятью ядерными боеголовками по двести килотонн...»
– Что случилось, Джерри? – воскликнула Соня. – Еще минуту назад ты храбрился, а сейчас на тебе лица нет.
– Эти ракеты... – сказал Джерри. – Русские не смогут их сбить. Не хватит времени на обнаружение и перехват. Как только головки разделятся, останется несколько секунд до поражения. Единственная возможность перехвата – между стартом и разделением, между Украиной и Москвой. Минута, не больше. «Космокрепость Америка» смогла бы. У русских ее нет.
«...Для того, чтобы убедить мир, что эти ракеты предназначены только для обороны, и с тем, чтобы русские империалисты убедились в преданности украинского народа своему национальному предназначению, мы поставили эти ракеты в крупнейших городах. Попытка нанести превентивный ядерный удар по этим оборонительным средствам приведет к гибели миллионов мирных жителей».
– Дерьмо, хитроумный дьявол! – простонал Бобби.
– Он сумасшедший!
– Лиса, – мрачно сказала Соня.
«...погибнуть
Кронько дал зрителям время подумать. Затем заговорил более спокойным, даже проникновенным тоном.
«Преследуя мирные цели и желая сделать все для предотвращения ядерной катастрофы, мы жертвуем десятой долей нашего оружия ради демонстрации. Завтра в одиннадцать пятьдесят шесть по московскому времени мы пустим ракету с пятью головками, снаряженными не ядерной взрывчаткой, а навозом добропорядочных украинских свиней. Около полудня наше удобрение будет в качестве братского подарка доставлено на Красную площадь. – Кронько самодовольно улыбнулся. – Мы приглашаем московских генералов пострелять в цель за наш счет. Мы дали вам время пуска и траекторию. Посмотрим, как вы справитесь с болванками в идеальных условиях. Это натолкнет вас на размышления – как вам быть, если вы заставите нас использовать это оружие по-настоящему».
...Верховное командование Красной Армии все еще молчит; в Вашингтоне президент Натан Вольфовиц по-прежнему отказывается комментировать необычный ответ на ультиматум русских, который так шокировал замерший в ожидании мир.
– Как ты думаешь, отец, есть хоть какой-нибудь шанс? – спросил Бобби.
Отец покачал головой:
– Если они перехватят одну из пяти, это уже будет чудо.
...Они не расходились до поздней ночи, не отрываясь от экрана. В любой момент русские могли начать ядерную атаку на украинские ракеты, но могли и пойти на попятный. Но за всю долгую бессонную ночь не произошло ничего. Бронкский сделал краткое заявление, обвиняя Соединенные Штаты в шантаже ядерным оружием. Он потребовал сообщить, что будет делать президент Вольфовиц, когда Украина запустит свою ракету. Он предупредил, что, если Кронько солгал и настоящие головки взорвутся на советской территории, это будет расценено как военные действия со стороны Соединенных Штатов, «на что будет дан надлежащий ответ».
Натан Вольфовиц на пресс-конференции дал ответ, который, казалось, только ухудшил положение.
– Господин президент, генерал Бронкский желает знать, что вы намерены делать, когда Украина запустит пустые боеголовки на Москву?
Вольфовиц сардонически рассмеялся и пожал плечами.
– Как все в мире, я буду сидеть за пивом и наблюдать за большой игрой по телевизору.
Журналисты пришли в ужас, а Бобби почувствовал огромное облегчение, хотя не смог бы объяснить причину никому, кто не знал президента: это был настоящий Натан Вольфовиц, ведущий жуткую игру с невозмутимостью игрока. У него были на руках плохие карты, но Бобби не завидовал простакам, играющим против него.
...Они снова сидели в гостиной перед настенным экраном, на котором была Красная площадь; цифры на экране отсчитывали минуты и секунды. До полудня пять минут.
Огромная площадь, залитая полуденным солнцем, была неестественно пуста. Все застыло, только флаг трепетал за кремлевской стеной да бестолковые голуби что-то клевали, не понимая, что находятся в центре мишени.
11.56.
– Зажигание и старт, – монотонно прокомментировал отец, как он делал всегда при запусках обычных космических ракет. Он не сводил глаз с экрана, на губах блуждала слабая улыбка. Даже сейчас он оставался космическим фанатом и в каком-то смысле, несомненно, наслаждался происходящим.