Русская весна
Шрифт:
Он мягко взял ее за руку. Франя не ответила на пожатие, но и не убрала руки.
– Франя, – сказал Бобби, – не надо позволять этим засранцам вытворять с нами свои шутки.
– Грязные политиканы, – пробормотал Джерри.
– Слушай отца, Франя, – сказал Бобби. – Он был прав все эти годы в одном. Хватит с нас политики. Попытаемся снова стать одной семьей, пусть полоумной.
– Мне стыдно, братик, – сказала Франя и порывисто схватила его руку, замыкая цепь, которую Соня уже и не мечтала восстановить.
...В
XXVII
Соня, будучи в расстройстве чувств, приготовила «язычки по-романовски» – это гнусное блюдо – еще более гнусным, чем обычно. Франя заставила себя есть с показным удовольствием: не время жаловаться на кухню, когда мир гибнет, а отец желает полимеризовать свой мозг...
«...Папа римский объявил о начале молитвенного поста, который не закончится, пока не разрешится кризис...»
Франя никак не могла решить, что потрясло ее больше всего: военный переворот в Москве, угроза ядерной войны, внезапно зародившаяся дружба с братом, планы отца или семейный обед – впервые за десятилетие.
«...около десяти тысяч демонстрантов у советского посольства...»
Еще одна неожиданность: мать, всегда считавшая, что смотреть телевизор за столом – варварство и бескультурье, велела принести портативный ящик в кухню.
Так они сидели за бредово стандартным семейным обедом, и отец без умолку толковал о замороженных тканях и полимеризации мозга, о деньгах, которые надо раздобыть; телевизор сидел с ними в семейном кругу, непрерывно бормоча – дьявольский электронный фантом могучих сил, властвующих теперь над жизнью и смертью.
– Мы можем еще раз заложить квартиру – это что-то даст – и попробуем убедить ЕКА покрыть все моей медицинской страховкой...
«...объявленный в Москве военный переворот как подрыв веры Запада в стремление Советов к демократии...»
– Допустим, мы устроили дело с квартирой или с ЕКА завтра утром, – вдруг проговорила мать и запнулась, осознав, что собирается затронуть тему, которую они тщательно обходили весь вечер. – Вопрос: доживем ли мы до завтра?
Наступило неловкое молчание. Франя героически принялась за «язычки по-романовски» и заявила:
– Если нам суждено испариться, я предпочитаю сделать это на полный желудок.
Бобби расхохотался и последовал ее примеру.
– Мамины «язычки по-романовски» всегда были нашим любимым блюдом, да, Франя? – сказал он. Соня наконец-то улыбнулась.
«...встретился в Совете национальной безопасности...»
– Планировать
Короткая минута веселья кончилась.
«...призвал к свержению незаконного советского режима...»
– О Джерри, разве ситуация недостаточно плоха, чтобы еще заводить разговор о... – сказала Соня.
«...заявил, что даст ответ Красной Армии в течение часа...»
– О смерти? – совершенно спокойно спросил отец. – Никто не любит говорить о ней. Думать о ней. И никто не верит, что это может случиться с ним. Но вот весь мир вынудили о ней думать. Разница в том, что у меня было достаточно времени для разбора вариантов.
«...видимо, отклонил очередное требование Пентагона ввести в Соединенных Штатах военное положение...»
– Вариантов? – воскликнула мать. – Какие варианты?!
– История каждой жизни имеет начало, середину и конец. Главное – сумеешь ли ты в отпущенное тебе время написать эту историю так, как надо.
«...продвигаются к морской границе с Украиной...»
– Вот карты, ребятки, и все, что вы можете сделать – это сыграть в них, – буркнул Бобби.
– Что? – переспросила Франя.
– Так обычно говорил Вольфовиц, садясь за покер.
«...согласились транслировать на весь мир речь украинского лидера, несмотря на протесты Москвы...»
– Бога ради, мама, разве ты не видишь, что он прав? – неожиданно для себя выпалила Франя. – Что же нам, сидеть, притворяясь, что ничего не происходит, или попытаться сделать друг для друга все возможное, пока мы живы?
– Франя...
– Мама, она дело говорит, – сказал Бобби.
Франя благодарно посмотрела на него и заговорила снова:
– Мама, отец жил так, как он сказал – строил свою историю. Он не виноват, что все рухнуло. Помоги вернуть ему это, по крайней мере попытайся. Он не твой ребенок, мама. Он имеет право жить по своим желаниям. Или умереть, если уж так выйдет.
Лицо Сони смягчилось, глаза затуманились, она вздохнула и пожала плечами.
– Вы верите, потому что вы безумцы. – Она слабо улыбнулась. – Ну что ж, теперь вы можете и меня считать безумной...
– Ты согласна, Соня? – спросил отец. – Ты сделаешь это для меня?
– Завтра же начну переговоры с ТАСС. Если наступит завтра...
– Я мог бы связаться со «Стар-Нет». Из всего этого можно сделать хороший рассказ, за приличные деньги...
«...из Киева, откуда Вадим Кронько готов ответить на ультиматум Советов...»
Бобби замер. Все замерли, увидев на крохотном экране лицо Кронько – зловещий призрак из другого мира.
– О, Боже, началось! – вскрикнула мать. – Сделай громче!
Приватная жизнь профессора механики
Проза:
современная проза
рейтинг книги
