Русская война 1854. Книга третья
Шрифт:
— Если они не поймут ошибку Австрии, — возразил Николай, и они оба разом замолчали.
Нессельроде думал о том, что уход опытных политиков сразу в стольких странах сделал Европу гораздо более диким и опасным местом. Николай же размышлял о Фридрихе и о том, как далеко тот мог пойти. С одной стороны, король Пруссии — брат Александры Федоровны, и это еще одна нить, что держит его в Священном союзе. С другой стороны, Фридрих был слаб. Создал пародию на парламент, и пусть в итоге одумался и разогнал его, но былые мысли никуда не делись. Иначе не было бы рядом с ним таких людей, как нынешний министр иностранных дел Бернсторф, ратующий за решение старых проблем с Англией.
Кстати, а не много ли подобных
— Карл Васильевич, а что вы думаете про череду революций 1848 года? — неожиданно спросил Николай.
— С точки зрения текущей войны?
— Да… Не кажется ли вам странным столько совпадений? Революция во Франции, и к власти приходит Бонапарт, который ради укрепления на троне готов забыть про все конфликты с Англией и стать ее пушечным мясом. Революция в Австрии… Тут мы смогли предотвратить самое страшное, но, так или иначе, Меттерних ушел, а сменивший его Буоль почти сразу повернулся к нам спиной, — Николай сжал кулаки, вспоминая казнь бунтовщиков, которым его именем обещали жизнь. — Дальше — волнения в Турции. Мы снова помогли, решив, впрочем, что это знак близкого падения, а на самом деле это был просто удар кнутом, чтобы напомнить Порте, кто ее истинный хозяин.
— Ваше величество, вам не кажется, что вы преувеличиваете?
— Преувеличиваю? А ты помнишь, как турецкие министры толпились в кабинете Стратфорда, стоило англичанину только приехать? Меншиков ведь отмечал это, но мы все решили, что это привычный для Турции поиск спонсоров и новых взяток.
— Возможно, но стоит ли подводить все под одну линию?
— Пруссия, — Николай не ответил, а просто продолжил размышлять. — Фридрих разогнал свой парламент, но часть его лидеров сохранил. Какие у них сейчас отношения с Австрией?
— Вена ведет переговоры, чтобы узнать, готов ли Берлин пойти под их знамена единых германских племен. Я думаю, это способ для Франца-Иосифа обойти свои финансовые проблемы, довести размер армии до трехсот тысяч и стать полноценной стороной конфликта. Сейчас ему приходится учитывать интересы Франции, но, став сильнее, наш союзник сможет показать себя и вернуть долг.
Николай покачал головой.
С одной стороны, в словах Нессельроде был смысл. В октябре Вена и сама по себе пыталась увеличить армию до трехсот тысяч, но этот план продержался ровно четыре дня. Потом стало понятно: с той дырой в финансах, что сейчас у них была, о подобном можно только мечтать… Вот только сам Николай мечтать не собирался. И не исключал вероятность, что та же объединенная армия может быть повернута и против него.
К счастью, пока Фридрих верит, что сможет объединить германские земли вокруг Пруссии, он на это не пойдет… Николай опять вернулся к мыслям о том, на что может пойти его родственник ради дела всей своей жизни. Воспользоваться вероятным предательством Австрии, чтобы столкнуть ее с Россией, и потом при его, Николая, поддержке добиться этой цели?
Грязно, но возможно. Задержка идущих в Россию военных грузов и нейтралитет, который играет только против нас… Может, Меттерних и прав, и все это просто совпадения. Но Николай решил, что лучше действовать, считая, будто все плохо. А значит… Как сказал тот капитан: если среди союзников есть те, кто на нашей стороне, стоит дать им побольше аргументов в споре с поклонниками Англии и Франции.
— Я дал своей разрешение капитану Щербачеву атаковать английские суда в бухтах Балтийского моря. Через две недели он выступает, так что подготовьте соответствующие ноты для Пруссии, Швеции, Дании и Англии.
Нессельроде удивленно замер — такого он не ожидал — но потом привычки взяли верх, и вечный министр Российской империи покорно склонил голову. Он мог возражать, но в итоге всегда принимал сторону царя и всегда исполнял
Царь задумался, а потом вспомнил, как Александр недавно рассказывал ему про их посла в Вене. Дерзкий, умный, варящийся прямо в нужном котле — как же его звали? Кажется, Горчаков Александр Михайлович [22] ?
Следующие несколько часов я чувствовал себя миледи. В том смысле, что у меня на руках были письма, не сильно отличающиеся от «то, что сделал предъявитель сего, сделано по моему приказанию и для блага государства»…
С первым таким я без очереди прошел на встречу с военным министром Василием Андреевичем Долгоруковым. Невысокий, круглолицый, с зачесанной лысиной — он, казалось, совсем не подходил для военной должности. Как я потом узнал, Долгоруков особо и не служил в действующей армии, но зато в 25-м году сумел правильно ответить на вопрос Николая.
22
В нашей истории этот Горчаков (не путать с тем, что на Дунае, и тем, что в Крыму, это разные Горчаковы) смог проявить себя уже только после Крымской войны. Сейчас же будущий последний канцлер Российской империи, возможно, сумеет больше. И… Если не читали, то рекомендуем на тему его жизни и свершений «Битву железных канцлеров» Пикуля. Это про нашего Горчакова и прусского Бисмарка.
Будущий царь спросил, может ли он на него рассчитывать, и корнет из караула Зимнего дворца ответил самым правильным образом: «Ваше величество. Я — корнет Долгоруков»… Несмотря на помощь в карьере, Василий Андреевич все равно был неплохим человеком. Я вспомнил, что именно он станет главой третьего отделения после Орлова. Будет до последнего придерживаться заложенных еще Бенкендорфом принципов — не карать, а помогать народу России — но в итоге просто не справится. Как сейчас не справлялся с организацией армии в военное время.
— И что вы хотите? — князь смерил меня усталым взглядом.
— Инженерную роту, две пехотных и полигон, где их можно будет тренировать.
Я протянул подписанную Николаем бумагу.
— Полигон отдам на Волковом поле, — Долгоруков ответил без задержки. — Солдаты там будут завтра в восемь утра с соответствующим приказом. Еще какие-то пожелания?
— Никак нет, — я вежливо поклонился.
Искренне. Не ожидал столь быстрой реакции. Может, тут дело в письме, но, может, и сам Долгоруков оказался не столь плох, как можно было подумать. Все-таки он в военном министерстве всего два года, а это не так и много времени, чтобы разобрать все, что было сделано до него.
После Долгорукова я отправился в Адмиралтейство. На всякий случай прихватил с собой отделение лейб-гвардии Кавказско-Горского полуэскадрона, который, как оказалось, отвечал за охрану царя. Ну, а я решил, что и за выполнением его воли грозные горцы не откажутся присмотреть. И не зря. На территорию флотских меня пускать не хотели. Как оказалось, Константин не поленился издать на этот счет аж отдельное распоряжение.
Возможно, при самом великом князе меня бы даже сейчас сумели остановить, но его не было на месте. А характерная форма моих сопровождающих удержала всех на почтительном расстоянии. Всего десять минут ушло на поиск того, кто мне нужен, и еще через полчаса адмирал и генерал-интендант флота Лука Богданович выписал мне все необходимое. Пушки, порох, ядра и, главное, людей, чтобы всем этим пользоваться.