«Русская земля» и образование территории древнерусского государства

Насонов Арсений Николаевич

Во второй половине XII в. Городец имел уже более или менее значительное население, так как в 1186 г. Всеволод посылал на болгар «воеводы свои с городчаны» и «городчане» принимали также участие в Лшшцкой битве (1216 г.) на стороне Юрия Всеволодовича [655] .

Трудно сказать, когда ростово-суздальская территория распространилась от нижней Клязьмы к Заволжью. Еще в начале XII в. укреплений на Клязьме не было, судя по известию о нападении болгар на Суздаль в 1107 г.; вероятно ростово-суздальские владения не заходили тогда далеко на восток от устья Клязьмы; зато в районе Суздаля болгары нашли «погосты» и «села» [656] . Продвижение, повидимому, началось при Юрии, ходившем в 1120 г. на болгар. Но основание Городца вернее относить предположительно к 1164 г., ко времени первого похода Андрея Боголюбского «на Болгары». Он не только служил военной базой при движении против болгар, но и охранял подступы к верхней Волге (ср. нападение болгар на Ярославль в 1152 г.).

655

Воскр.

л., 1186, 1216 гг.

656

Типогр. л., 1107 г.

Время основания Стародуба и Гороховца нам неизвестно. Стародуб лежал там, где ныне Клязьминский городок, на правом берегу Клязьмы. Первое упоминание о нем встречаем под 1218 г. в Лаврентьевской летописи. Ниже по течению Клязьмы, тоже на правой стороне реки, был укреплен Гороховец, упомянутый в Лаврентьевской летописи под 1239 г. как «град святыя Богородица», т. е. город, доходы с которого шли в пользу церкви св. Богородицы во Владимире [657] . Под 1176 г. в Лаврентьевской летописи рассказано, что Ростиславичи отнимали у владимирской церкви св. Богородицы «городы ея и дани». Не исключена возможность, следовательно, что Гороховец существовал уже в то время как «град святыя Богородица». О времени основания Нижнего Новгорода запись сохранилась. Под 1221 г. читаем, что Юрий «заложи градъ на усть Окы и нарече имя ему Новъградъ»; по сравнению с Городцом он был, действительно, новым городом. «За Новымгородом» начинались «пределы мордовские», как написано в летописи под 1228 г. Но нет нигде прямых указаний, чтобы суздальская дань (муромская дань распространялась на Мордву уже в начале XII в.) охватывала мордовские поселения: летопись говорит только о победах над мордвою ростово-суздальских князей и упоминает Пуреша, «ротника Юргева», т. е. союзника или вассала великого князя владимирского [658] .

657

В настоящее время г. Гороховец — районный центр Владимирской области.

658

Лавр. л., 1228 г.

Важным этапом в истории образования ростово-суздальской «областной» территории было присоединение Верхнего Поволжья, предопределившее образование княжеской «части» на Волоке-Ламском и в Торжке.

Древнейший из сохранившихся договоров Новгорода с великими князьями владимирскими — договор с великим князем Ярославом Ярославичем, составленный в 60-х годах XIII в., предусматривает, что великий князь на Волоке-Ламском и Торжке держит тиуна «на своей части», а новгородцы — «на своей» [659] . Грамота в начале и в конце делает ссылки на дедов и отцов и на великого князя Ярослава Всеволодовича, что вынуждает поставить вопрос, не сложились ли эти отношения владения Волоком и Торжком при Ярославе Всеволодовиче или при его отце.

659

См. текст грамоты, приложенной к исследованию А. А. Шахматова «О языке новгородских грамот XIII и XIV вв.».

Нам представляется, что правильное выяснение обстоятельств возникновения этих «частей» может быть дано только при рассмотрении этого вопроса в связи с вопросом, выдвинутым впервые в настоящем исследовании, — о присоединении Верхнего Поволжья к ростово-суздальской «областной» территории. С присоединением Верхнего Поволжья Волок-Ламский оказался в значительной мере оторванным от Новгорода, и его положение существенным образом изменилось. С другой стороны, территория Торжка была теперь в непосредственном соседстве с территорией суздальского Поволжья. В руки владимирских князей перешла территория, лежавшая на стыке трех «областей», «самостоятельных полугосударств»: Ростово-Суздальской, Смоленской и Новгородской.

Когда же Верхнее Поволжье было присоединено к ростово-суздальской территории? Это совершилось не ранее 1181 г., времени битвы при р. Влене. Из летописного описания битвы можно заключить, что к 80-м годам XII в. при устье Тверцы еще не было суздальской крепости, что ростово-суздальская территория только несколько расширилась, захватив течение Волги между Дубной и устьем Тверцы, что где-то в районе Дубны были суздальские «города», которые новгородцы встретили при своем движении на Переяславль-Залесский. Напомним, что в 1180 г. Святослав, внук Ольгов, «из Руси» и сын его Владимир из Новгорода пошли на Ростово-Суздальскую землю. Соединились они на Волге при устье Тверцы. Оттуда пошли на Персяславль-Залесский и на пути («и оттол идуще») положили «всю Волгу пусту» и пожгли «города» [660] . С Волги они свернули в районе Дубны. Река Вленя — левый приток Дубны, протекающий по б. границе Московской и Владимирской губерний. Таким образом, территория между Дмитровом и Волгой уже была к тому времени суздальской. В 40 км от Переяславля-Залесского, на р. Влене, они были остановлены.

660

Академический и Комиссионный списки Новгородской 1-й летописи.

Так как из известия под 1208–1209 гг. узнаем о существовании г. Твери, принадлежащего к владениям великого князя Всеволода, а запись о Липецкой битве под 1216 г. обнаруживает существование при устье Вазузы суздальского Зубцова и описывает места по р. Шоше, как принадлежавшие к ростово-суздальской территории, то присоединение Верхнего Поволжья могло свершиться только в последней четверти XII или в самом начале XIII в. Как раз в 90-х годах XII и в начале XIII в. Всеволод властно распоряжался Новгородом; и присоединение Верхнего Поволжья к ростово-суздальской территории, что ущемляло преимущественно интересы новгородцев, вернее всего относить именно к этому времени. Труднее определить, когда были выделены «части» на Волоке-Ламском

и в Торжке; возможно, что окончательно — позднее, при великом князе Ярославе Всеволодиче, хотя под 1196 г. мы читаем в Синодальном списке Новгородской 1-й летописи, что Ярослав Владимирович, изгнанный из Новгорода, княжил в Торжке, «въ своей волости» [661] .

661

Установление «частей» новгородцы могли рассматривать как меру ограничения прав князя в этих волостях, необходимую в связи с продвижением и усилением Владимирского княжества.

Заметим, что «появление в виде письменного текста договорного формуляра, который постепенно подготовливался и в более раннее время, с середины XII в.», Л. В. Черепнин относит к 90-м годам XII в. (Л. В. Черепнин. Русские феодальные архивы XIV–XV вв. М.-Л., 1948, стр. 253).

К XIII в. ростово-суздальская дань распространилась также далеко на северо-восток, на обширнейшую территорию. Она охватывала район к юго-западу от Костромы по р. Солонице, район г. Костромы и распространилась вверх по р. Костроме, проникла на Галицкое озеро и оттуда перешла на р. Ушку. Ряд данных показывает, что ростово-суздальская дань на Унжу проникла не с Волги, не с юга, а северо-запада, со стороны Галицкого озера. Во-первых, Унжа впоследствии входила в состав Галицкого княжества. Во-вторых, о поселениях и городах, расположенных по Волге между Костромой и устьем Унжи, впадающей в Волгу, сведения появляются не раньше второй половины XIV в. (Плесо, Кинешма, Юрьевец). В-третьих, территория Костромского княжества не доходила до р. Унжи, и по течению р. Волги занимала пространство от устья Солоницы до р. Елнаты.

Так как о г. Унже говорится уже под 1219 г., надо полагать, что ростово-суздальская дань распространилась на территорию Нерехты, Соли Великой и Галича-Мерьского в течение второй половины XII и начала XIII в., но но раньше. В середине XII в., судя по известию о нападении болгар на Ярославль в 1152 г., восточнее Ярославля «городов» на Волге не было. Можно предполагать, что расширение ростово-суздальской территории в этом направлении было связано в какой-то мере с деятельностью Всеволода и сына его Ярослава Переяславского. Под 1214 г. в Летописце Переяславля-Суздальского и под 1213 г. в Воскресенской летописи впервые названа Кострома в качестве города, тянувшего не к Ростову, а к Владимиру-Залесскому. По данным летописи, в состав владений Ярослава Переяславского входили Тверь, Дмитров и Нерехта.

Распространение дани на Нерехту и Соль Великую отчасти обусловливалось, повидимому, экономическим значением этих мест, известных впоследствии соляными варницами. По данным XIV–XVI вв., юго-западная часть Костромского княжества была наиболее заселенной. Под 1214 г. впервые упоминается в Летописце Переяславля-Суздальского «Нерохъть», т. е. Нерехта, ныне город Костромской области на р. Солонице. Тот же Летописец Переяславля-Суздальского называет под тем же годом Соль Великую, как принадлежавшую к владениям великого князя владимирского. Она лежала, где ныне посад Большие Соли, на нагорной стороне Волги, в 3 км от устья Солоницы. Под 1219 г. великокняжеский владимирский свод Юрия (в составе Воскресенской летописи) говорит об Унже как о городе, к которому прошли болгары от Устюга, но были отбиты унжанами; а под 1238 г. летопись впервые упоминает Галич-Мерьский, в качестве окраинного места, куда доходили от Волги татары. («доже и до Галича Мерьскаго»).

На Сухону ростово-суздальская дань вышла не с Костромы и Унжи, а с запада, с Шексны, как мы видели выше. Нет сомнения, что и Устюг был выдвинут как форпост на северо-востоке, со стороны древних ростовских владений на Белоозере и Шексне, а не со стороны Унжи или Костромы. Об этом свидетельствует древняя связь Устюга с г. Ростовом [662] ; к северу же от Костромы и Унжи лежали новгородские владения на Сухоне и близ Сухоны (Вологда, Тотьма). Устюг на Сухоне и Унжа на р. Уиже составляли северо-восточную окраину ростово-суздальских владений. Данных о распространении ростово-суздальской дани на верхнюю Двину мы не имеем. Акты первой половины XVI в. и летописи не называют волостей на Двине, принадлежащих к Устюжской земле [663] , хотя отдельные места на Двине могли быть захвачены устюжанами. К сожалению, мы не знаем, когда возник «Ростовский Троицкий погост», расположенный на правом берегу Сев. Двины, примерно в 40 километрах выше впадения в Двину Ваги [664] .

662

В 1207 г. Всеволод Юрьевич вывел сына Константина из Новгорода и дал ему Ростов и «инх 5 городов да ему к Ростову» (Лавр. л., 1207 г.). Из последующих событий выясняется, что этими городами не были ни Кострома (Воскр. л., 1213 г.; Эрм. сп. Публ. библ. им. Салтыкова-Щедрина, № 216 б, 1213 г.), ни Переяславль-Залесский (Воскр. л., Эрм. сп., 1216 г.), ни Юрьев-Польский (Воскр., Эрм. сп., 1212 г.), ни Суздаль (Воскр. л., 1216 г.), ни Тверь (Воскр. л., Эрм. сп., 1213–1216 гг.), ни Зубцов (там же), ни Коснятин (там же). Остаются, таким образом, города, лежавшие к северу от Ростова: Ярославль, Углич и др. В состав особого ростовского княжества в XIII в. действительно входили Ярославль, Углич, Молога, Белоозеро и Устюг. Когда в начале XIII в. ростовская епархия разделилась на ростовскую и владимирскую, в состав первой вошли Ярославль, Углич, Молога, Белоозеро и Устюг (Лавр д., 1214, 1231 гг.; Типогр. л., 1396 г.; ср. известия XIII в. в Архангелогородской летописи). О том, что Устюг входил в состав особого ростовского княжества, свидетельствует известие 1220 г., когда князь Василько Константинович Ростовский, но приказанию великого князя владимирского Юрия, послал на болгар два «полка»: один из Ростова, а другой с Устюга «на верхъ Камы» (Воскр. л., Увар. л.).

663

М. Любавский, стр. 103.

664

О нем см. М. Едемский, стр. 50.