«Русская земля» и образование территории древнерусского государства
Шрифт:
Из сказанного явствует, что, уходя от неприятеля в восточном и северном направлениях, Святослав имел в виду прежде всего приблизиться к границам Ростово-Суздальской земли и получить новую помощь от Юрия, что и произошло в действительности; кроме того, видно, рязанский князь с самого начала вступил в союз с врагами Святослава и находился в состоянии войны с его союзником. Таким образом, известие Никоновской летописи о том, что Святослав от Дедославля или с пути от Дедославля к Осетру повернул назад на Мценск и затем совершил большую поездку по Рязанской земле, посетив и Рязань, стоит в противоречии с летописным же материалом. Он торопился получить помощь от Юрия и двигался к границам Ростово-Суздальской земли; к тому же его связывала болезнь Иванки. А по Никоновской летописи, он повернул в обратном направлении. Рязанский князь Ростислав находился в это время в состоянии войны с Юрием, союзником Святослава, а, по Никоновской летописи, Святослав едет на Рязань. Можно, конечно, строить разные догадки, чтобы примирить подобные противоречия и объяснить несообразности. Но едва ли следует делать подобные усилия, когда естественно сделать вывод, что автор рязанского известия Никоновской летописи прибег к сочинительству, тем более что в приведенном известии Никоновской летописи находим другие несообразности, и притом — явные. К числу рязанских городов причислен Мценск, который, как мы знаем из Ипатьевской летописи, лежал на территории Черниговского княжества. Встает вопрос, не относится ли цитированная вставка Никоновской летописи к той эпохе, когда Литва занимала Черниговщину вплоть до реки Сосны и подошла к границам Рязанского княжества, когда в интересах рязанских князей было доказать, что некоторые пограничные города издревле были рязанскими, а не черниговскими [715] . В ходе дальнейшего исследования мы получим новые данные, подтверждающие
715
Само собою разумеется, что окончательно вопрос будет решен после того, как исследователи разложат на составные части текст Никоновской летописи.
Чрезвычайно любопытно, что города, перечисленные в приведенном известии Никоновской летописи, кроме Пронска, принадлежали к числу окраинных по отношению к Рязанскому княжеству; они действительно существовали в XIV–XV вв.; и в XV в. Рязань распространяла на них свою власть или рассчитывала на это. Так, Тула известна нам по документам XIV–XV вв. Существование рязанской Тулы в XII в. никакими источниками не подтверждается. Территория тульского района в XII в. принадлежала к Черниговской «области» (Дедославль). Как видно из договора 1402 г., Тула в начале XV в. принадлежала Рязани [716] . В конце XV или в начале XVI в. она отошла к Москве. Равным образом в первой половине XV в. Елец входил в состав Рязанской земли, как видно из известия Симеоновской летописи под 1415 г. В XIII в., судя по родословным елецких Князей XIV в., Елец мог принадлежать Черниговскому княжеству, а в конце XIV в. Елецкое княжество находилось уже в зависимости от Рязанского [717] .
716
СГГ и Д, т. I, № 36, 48. Дух. и дог. грам., 1950 г., стр. 53, 84.
717
«Временник Моск. об-ва истории и древностей росс.», т. X, стр. 68; В. Р. Зотов. О черниговских князьях по Любецкому синодику. «Лет. зап. археогр. ком.», СПб., 1893, стр. 148, 215.
О Дубке на Дону мы знаем, как о рязанском городе, сожженном Мамаем [718] . Несомненно, что летопись разумеет здесь тот самый Дубок, который упоминается в списках городов летописных сборников («и в верху Дону Дубок») в числе «градов рязанских». Никаких указаний на существование рязанского Дубка в XII в. источники не дают. Под г. Осетром, вероятно, разумеется тот самый «Новгородок на Осетре», который также упоминается в числе «рязанских» в списке городов. Города Осетра в XII в. источники не знают. Наконец, о Мценске, входившем в XII в. в состав Черниговской области, нам известно, что в XV в. он принадлежал Литве [719] ; знаем также, что в 1456 г. рязанские воинские люди воевали Мценск [720] . Весьма вероятно, что в XV в. Рязань рассчитывала распространить со временем на Мценск свое влияние. В начале XVI в. Мценск перешел к Москве [721] .
718
Никон. л., 1379 г.
719
АЗР, т. I, № 50.
720
Там же, № 58.
721
Там же, № 192.
Наблюдения наши в полной мере подтверждаются анализом другого известия Никоновской летописи под 1147 г. — о том, что Святослав Ольгович, повоевав Голядь, возвращается в Рязань и затем едет на Москву: «съ Рязани из Тешилова». Как видно из рассказа Ипатьевской летописи, Святослав, исполняя приказание Юрия Долгорукого, воевал Голядь на «верх Поротве», а затем получил приказ ехать на Москву. На Москву он поехал с Лобынска, с устья Протвы, куда и вернулся, как прямо говорится в Ипатьевской летописи [722] . В XII в. течение р. Оки выше Колтеска принадлежало Черниговской «области». К XIV в. устье Протвы (Новый Городок), район Нары и район Тешилова принадлежали уже Рязанскому княжеству. Земли по Протве и Наре были приобретены от Рязани Москвой в XIV в. [723] Что касается Тешилова, то он принадлежал Рязани и в XV в. отошел к Москве, как отмечено в договоре 1483 г. [724] Тешилов лежал ниже и Протвы и Нары [725] . Автор XV в. заменил район устья Протвы Тешиловым. Само существование Тешилова до XIV в. источниками не подтверждается. В списке городов Тешилов намечен среди «рязанских», каким он и был в XV в.
722
Ипат. л., 1147 г.
723
СГГ и Д, т. I, № 32. Дух. и дог. грам., 1950 г., № 10 и 11.
724
СГГ и Д, т. I, № 83. Дух. и дог. грам., 1950 г., стр. 285.
725
О с. Тешилово на правом берегу Оки см.: П. Семенов. Россия, т. II, стр. 429.
Итак, приведенные известия Никоновской летописи не являются тем доброкачественным материалом, опираясь на который можно было бы делать прочный вывод. Оговоримся, что мы имеем в виду только известия Никоновской летописи XII и начала XIII в. Известия Никоновской летописи XIV–XV вв. подобных сомнений у нас не вызывают.
В XII и начале XIII в. рязанская территория граничила на северо западе с черниговской в районе черниговского Свирельска, причем граница проходила восточнее черниговского Колтеска на Оке (Тешилов лежал на Оке выше Колтеска). Далее, она пересекала р. Осетр и шла где-то между рязанским Пронском и черниговским Дедославлем. Возможно, что здесь рязанские владения непосредственно не соприкасались с черниговскими и что здесь шли места, мало обитаемые и неосвоенные. Верховья р. Прони, видимо, были рязанскими. По крайней мере здесь находим погост Заячеиы, доходы с которого были переданы Ольгову монастырю рязанскими князьями (Ингваром и др.), боярами и мужами [726] . Как явствует из текста грамоты, погосты эти были погостами в территориальном смысле слова. Но распространялась ли рязанская дань на верховья Дона? Предполагать это возможно, но данных для решения этого вопроса у нас нет. Верховья Дона в древности были заселены. О следах древнего населения на берегах верхнего Дона, обратившихся к концу XIV в. в безлюдную пустыню, повествует «Хождение Пименово в Царьград» (1389 г.). От Переяславля-Рязанского путники, волоча за собою три струга и насад на колесах, прошли к верховьям Дона, где спустили суда. На второй день они дошли до «Чур Михайловых» [727] — места, где «некогда» был «град», и сели в суда: «Бысть же сие путное шествие печально и унылниво, бяше бо пустыня зло всюду, не б бо видти тамо ничтоже: ни града, ни села, аще бо и быша древле грады красны и нарочиты зло виднием мста, точью пусто же все и не населено; нигд б видти человка, точию пустыни велиа, и звреи множество: козы, лоси, волцы, лисицы, выдры, медвди, бобры, птицы орлы, гуси, лебеди, жарави и прочая и бяше все пустыни велиа». Когда они подплывали к Тихой Сосне, то видели «столпы камены блы, дивно же и красно стоят рядом, яко стози малы, блы же и свтли зло, над ркою над Сосною» [728] .
726
АИ, т. I, № 2. О с. Заячины в Моржовском стану см.: М. Любавский. Указ. соч., стр. 131 и карта. На карте Рязанской области 1940 г. обозначено сел. Зайчин к юго-зап. от г. Михайлова.
727
Местоположение Чур-Михайловых определено В. К. Кудряшовым («Половецкая степь», 1948, стр. 20).
728
Никон, л., 1389 г.
Итак, в конце XIV в. были видны еще остатки некогда «красных» и «нарочитых» городов.
Согласно повести о нашествии Батыя, сохранившейся в Новгородской 1-й летописи, Академической и Воскресенской летописях, «Воронаж» находился на пути из Нузлы (Нузы) к Рязани. К Нузле «в землю Рязанскую» татары подошли «лесом». По предположению Надеждина и Неволина, Нузла —
729
М. Погодин. Указ. соч., т. IV, стр. 255. Заметим, что на Суре есть поселение Уза (П. Семенов. Словарь, т. IV, Cypa).
Простирались ли рязанские владения далеко в глубь половецких степей? Захватывали ли они места по Червленому Яру, по Хопру и по Великой Вороне? Мы считаем необходимым поставить этот вопрос потому, что, согласно известиям XII в. Никоновской летописи, места эти лежали «в Резани».
Рост рязанской «областной» территории падает преимущественно на последние десятилетия XI и первые десятилетия XII в., и есть основания полагать, что до нашествия половцев рязанская территория на Оке не была еще обширной. Мало вероятно, чтобы «Рязань», занимая небольшую территорию по Оке, в первой половине XI в. представляла собою обширнейшую степную «область». Вся известная нам рязанская «областная» территория по составу славянского населения была вятичской. Даже «Воронаж» заселялся, повидимому, не северянами, а вятичами, выходившими с Оки; так заставляют думать новейшие археологические разыскания [730] . Но славянские обитатели среднего Дона и его притоков уже не были вятичами. По всем признакам здесь обитали северяне. Мало вероятно, чтобы места, лежавшие в глубоком тылу половецких кочевий, сохраняли связь с Рязанью по суду и дани.
730
П. Н. Третьяков. Восточно-славянские племена, 1948, стр. 173.
Нет данных для предположения, что существовали в XII в. какие-либо связи между христианским населением Подонья и русской епископией, хотя нет оснований и решительно отвергать, что не было таких связей между этим населением и сначала черниговской епископией, а затем рязанской, образовавшейся в начале XIII или в конце XII в. (после 1187 г.) [731] В этом нет ничего невероятного. Но следует иметь в виду, что те события, которые разыгрались в XIV в., вызванные спором сарайской епископии и рязанской из-за того, в чьем ведении должно находиться христианское население, обитавшее в Червленом Яру и в городах по Великую Ворону «по караулом возл Хопор до Дону», сами по себе не вызывают необходимости в предположении о таких связях в XII в. Червленым Яром назывались места на Дону, между Тихой Сосной и Битюком, где впадала в Дон река Червленый Яр, а также — ниже устья Воронежа и места на Хопре [732] . «Хопор» — это р. Хопер; Великая Ворона — река, впадающая в Хопер и протекающая в пределах б. Пензенской и Тамбовской губерний. Спор из-за этих мест между сарайской и рязанской епископиями мог возникнуть только после 1261 г., когда была образована сарайская епархия, объединившая территорию от Волги до Переяславля-Русского (епархия Переяславля-Русского вошла в состав сарайской). Тогда неизбежно встал вопрос, кому же подведомственна территория по Великой Вороне. по Хопру и по Дону от Тихой Сосны до Хопра. Спор был решен в пользу рязанской епископии. Таким образом, в XIV–XV вв. места эти были окраинными, южными местами рязанской епархии. Как места спорные, они были хорошо известны из актов (собор в, Костроме, грамота Феогноста и Алексея). Нет ничего удивительного, что автор рязанских известий Никоновской летописи счел необходимым упомянуть о них, рассказывая о событиях XII в. Из известия под 1400 г. Никоновской летописи о том, что татары были побиты «въ предлехъ Черленаго Яру и в караулехъ возл Хопоръ до Дону», видно, что составителю была известна грамота митрополита Алексея, где читаем ту же фразу: «въ переделх Черленого Яру и по караулом возл Хопорь до Дону». Под 1148 г. по Никоновской летописи, Глеб Юрьевич, после того как Изяслав взял Уненеж, Белую вежу и Бахмач, едет «в Резань», по городам Червленого Яра и на Великую Ворону, а затем вновь возвращается на помощь — черниговским князьям. По Ипатьевской летописи, Глеб Юрьевич был сначала в Посемье за полем и у Выря, а затем, после занятия Изяславом Уненежа, Белой вежи и Бахмача, сел в Городке, где его застал Изяслав и вынудил «умириться». В следующем, 1148 г. Глеб поехал в Чернигов, откуда направился к отцу. О далеком путешествии на Великую Ворону, таким образом, ничего не говорится. Под 1150 г. мы прочтем в Никоновской летописи, что «в Резани» на Великой Вороне были побиты половцы, а под 1155 г. — что приходили «татарове» «на Резань», на Хопорть. В 1152 г. сын Изяслава Мстислав действительно побил половцев, но это было не в пределах бывшей Пензенской или Тамбовской губ., а на Самаре и Угле, притоках Днепра [733] .
731
В 1187 г. Рязань еще была «черниговской епископьей» (Лавр. л.); о рязанском епископе Арсении см. там же под 1207 г.
732
См. грамоты Феогноста и Алексея в т. VI «Русск. историч. библиотеки» (памятники канонического права), № 18 и 19, и в «Актах исторических», т. I; см. в Никон, л., 1389 г., «Хождение Пимена» и отрывок из «сказки козловского попа» в «Рязанских достопамятностях», Рязань, 1882.
Эти данные интересны и с другой точки зрения. Они показывают, что южнорусская территория, простиравшаяся на юго-восток от Орла и Курска к Дону и к Волге, не была полностью брошена населением в XII–XIV вв. что оставались островки оседлого населения. Приведенные данные памятников канонического права подтверждаются указанием Никоновской летописи под 1389 г. на елецкого князя Юрия, который «с бояры своими и со многими людми» выехал встречать Пимена к Дону. Выше мы говорили, что, судя по родословным, Елец на Сосне в XIII в. мог принадлежать к Черниговскому княжеству, а в конце XIV в. находился в зависимости от Рязанского. Юрий исполнял (в 1389 г.) повеление Олега Ивановича Рязанского. Таким образом, в конце XIV в. еще существовало Елецкое княжество, пострадавшее в 1415 г., когда татары воевали по Задонью (Никон, л.). Напомним также, что из слов Вильгельма де Рубрука можно заключить, что в районе среднего течения Дона было татарское и русское оседлое население (см. Рубрук в перев. А. И. Малеина, 1911, стр. 87–88).
733
См. Ипат. л., 1152 г.
Мы исчерпали тему настоящей главы. Мы убедились, как легко впасть в ошибку при некритическом отношении к письменным источникам по истории Рязанского края. По состоянию материала имеем возможность только частично, фрагментарно восстановить историю образования Рязанской территории, территории этого феодального полугосударства.
По ряду признаков Рязань стала территориальным центром позднее Мурома. В противоречии с этим мнением стоит теория, согласно которой Рязань уже в первой половине X в. была будто бы центром «третьего русского племени» (Артания). О «третьем русском племени» передают нам арабские географы (первоисточник — Балхи) [734] . Текст первоисточника дает показания о местоположении Артании, не позволяющие даже гипотетически отожествить Артанию с Рязанью.
734
Ср. также текст, изданный А. Я. Гаркави, «Древнейшее арабское известие о Киеве». «Тр. III археол. съезда…», ч. I.
«Русское» господство распространилось на территорию Мурома не позднее начала XI в. и, предположительно, не ранее первой половины X в. В качестве территориального центра Муром существовал уже в конце X — начале XI в., причем в древности он не был связан с Черниговом. В начале XI в. на территории Рязани и Мурома не проникали прямо из Чернигова и Переяславля-Русского. Проникновение по этим путям предрешило господство южнорусской земли над территориями Рязани и Мурома из Чернигова, установившееся после смерти Ярослава, Южнорусские князья до конца XI в. не посещали Рязани или посещали мало. Наибольший интерес к ней проявлял князь Олег Святославич. Продолжительное господство «Русской земли» над Рязанью осуществлялось Всеволодом Святославичем, князем Переяславля-Русского, владевшим Черниговом. Отношение южнорусских князей к Рязани и Мурому было по сути дела таким же, как и к Ростову и некоторым другим центрам феодальных полугосударств, лежавшим за пределами древней «Русской земли». К сожалению, мы не знаем, что представляла собою та организация г. Рязани («рязанци»), с которой приходилось входить в соглашение князю Изяславу, как передают первые древнейшие летописные известия о г. Рязани. Но ряд данных не оставляет сомнений в том, что в Рязани образовался класс местных рязанских феодалов.