Русская жена эмира
Шрифт:
– Ладно, на этот раз прощаю. Помните мою доброту, - уже мягче произнес придворный.
Вскочив в седло, Даврон с интересом глянул на слугу, который имел такой важный вид,
будто он здесь большой начальник. Этот молодой человек пришелся ему не по душе, и
дервиш отметил про себя: «Истинный мусульманин должен быть скромнее, даже если
доверенный человек самого эмира. А впрочем, он такой же слуга, как и эти солдаты. На
земле у каждого человека свое место, и
порядок между людьми».
Слуга эмира простился с дервишем, и тот ускакал.
Спешно Даврон вернулся в свой караван-сарай. Въехав во двор, в конца двора, под
виноградником он заметил двух работников. Они сидели на стареньком коврике и вели
между собой беседу с пиалкой горячего чая. Эти люди сторожили товары заезжих
купцов, которых с каждым днем становилось все меньше и меньше. Причина была в том,
что большевики закрыли свои южные границы и всех торговцев объявили врагами
Советской власти.
Заметив хозяина, они вскочили с мест и кинулись к нему с поклоном. Но озабоченный
Даврон молча скрылся в своей просторной келье. Молящих братьев уже не было, и лишь
юный помощник подметал комнату. Он доводился главе Ордена племянник, дядя привез
его из родного кишлака, что рядом с памирскими горами и заставил учиться в медресе на
богослова.
– Где Ахад, почему я не вижу его? – спросил Даврон.
– Он пошел проводить наших братьев и сказал, что по дороге сделает кое-какие
покупки на базаре.
– Передай Ахаду: несколько дней меня не будет, пусть исправно несет службу в мое
отсутствие.
Даврон остановился у широкой нише в стене и принялся укладывать свои вещи в
хурджун – двухсторонуюю матерчатую сумку.
– Если кто спросит обо мне, скажи: дядя уехал в Кабул.
– Будет исполнено, - ответил юноша и взял из рук дяди хурджун.
Они вышли во двор. Яркое солнце слепило глаза. Племянник забросил сумку на спину
коня, у дерева.
По своей природе Даврон был немногословен и на прощанье лишь кивнул племяннику.
Выехав за ворота, он рысцой поскакал по широкой улице между домами.
Предстояла долгая дорога - и нужно было запастись едой, потому Даврон заехал в
шумный базар. У ворот он сошел с коня, и далее следовал вдоль лавок, где купил
лепешки, орехи, кишмиш, курагу. Все эти мешочки с сушеными фруктами дервиш
складывал в свой хурджун и затем быстро покинул базар.
Приближаясь к городским воротам, Даврон обратил внимание, что вход в Бухару теперь
охраняет целый отряд солдат, с новыми, короткими винтовками. Они лениво сидели у
стены, и разглядывали прохожих,
товар и возвращались домой с другими товарами на ослах или пешем. Двигаясь верхом
среди толпы, Даврон поднял голову и на крыше башни увидел двух дозорных солдат с
биноклями. Один из них смотрел в степь, откуда могли внезапно нагрянуть русские
солдаты. Второй, совсем еще молоденький, забавлялся чудесной техникой, разглядывая в
окуляр дворы горожан. Там, иногда раздетые женщины мыли свое тело, склонившись над
широким тазом. И вот стражник застыл с восторженной улыбкой. «Видимо, это дурачок
7
увидел то, чего хотел, или просто знакомого, - решил про себя Даврон. – Вот глупец, да
разве можно таких ставить на столь важные места? Об этом надо будет довести до слуха
эмира». Поведение стражника явно расстроило дервиша, и он злобно сплюнул в сторону.
Однако рядом сразу раздался возмущенный голос:
– Эй, дервиш, ты чего плюешься на моего бычка, что он сделал тебе плохого? - с
негодованием произнес какой-то старик в изношенном халате, еле поспевая за своим
животным на поводке.
– О, отец, тысячу извинений, я не заметил его.
– Как бы не сглазил бычка, ведь я его только купил.
– О, отец, не стоит беспокоиться. Поверьте, у дервиша слюни святые, ведь мы божьи
дети.
Недовольный старик ничего не ответил, и Даврон ускорил шаги лошади.
Оказавшись за высокими стенами города, дервиш ударил коня плетью и ускакал по
выжженной Каршинской степи, в сторону Афганистана. Его путь лежал через родной
кишлак дервиша.
Спустя три дня он добрался до родных мест, кишлак Дурмен. Все люди кланялись
святому Даврону. В большом дворе, в нескольких комнатах жили его престарелые
родители, жена и шестеро детей. Кроме добротного дома, в длинных сараях вдоль стены
содержались лошади, три коровы, пять бычков и около ста баранов. Жизнь этой семьи
текла в большом достатке, ведь Даврон владел караван-сарая в самой столице. Ко всему
же его Орден получал немалые пожертвования от состоятельных горожан, а бедняки
отдавали свои земли, дома и становились дервишами. Однако сам Даврон, следуя
заповедям общины, вел скромный образ жизни и того же требовал от своей родни.
По обыкновению глава общины задерживался дома не более недели, пока не надоедали
домашние, и затем возвращался в город к своим братьям по вере. Первыми его увидели
два малолетних внука, которые играли в орехи, выбивая их из круга. С радостными