Русская жена эмира
Шрифт:
– Что с тобой, милая? Что случилось?
– Ой мамочки, мне больно, живот, живот… Кажется, сейчас я буду рожать, - и вновь
женщина начала кричать.
– Я помогу тебе. Ты только подскажи, с чего начинать?
– Ой мамочки, как больно…- застонала женщина. - Дорогой, скоро появится
ребеночек… ты… помоги ему, только осторожно… Если будет мальчик, назови его
Андрюшкой, как моего отца. Девочка родится – пусть будет Анастасия. Так мою маму
зовут… Бедные родители,
гувернантка. Если не выживу, то передай ребенка им.
90
– Я никому не отдам его, слышишь. Будем вместе растить мальчика, и он станет
генералом, как мой отец. Ты поняла? Мы будем вместе, вместе. А теперь помолчи и
тужься, тужься и кричи, сколько хочешь кричи. Здесь все равно никого нет, в этой степи
мы одни.
Однако у Натальи уже не было сил на крики. Она лишь тихо стонала.
– Господи, прости меня за мои грехи, - вдруг запричитала женщина.
– И ты, Виктор,
прости, коли в нашей любви было что-то не так. Ой, больно, больно-то как… Мамочка,
мамочка, где ты сейчас, почему нет тебя рядом?.. Да, милый, в корсете у меня кое-что
есть для тебя... Ой, больно…
Она опять начала кричать, а Николаев сидел возле и ждал появления ребенка. Он гладил
ее руки, вытирал мокрое лицо страдалицы и молил бога, чтобы роды быстрее
разрешились.
И молитвы Николаева были услышаны: вскоре на свет явился мальчик. От волнения
Виктор растерялся и дрожащими руками положил ребеночка на живот матери, а затем
ножом обрезал пуповину. После этого завернул мальчика в свою рубашку и прижал к
груди.
– Наталья, сын родился! Слышишь, сын, - воскликнул Николаев, а женщина все
молчала. Глаза ее были закрыты. Ему показалось, что она снова лишилась чувств от
столь ужасных родов. И нежно уложив ребенка на китель, он принялся нащупывать пульс
у Натальи. Не было совсем никаких ударов. А Виктор все ждал и ждал, вдруг...
Утрата медленно входило в сознание, и по щекам Виктора потекли слезы. Впервые в
жизни он испытал огромное горе.
Еще некоторое время Виктор сидел возле любимой и не мог оторвать взор от ее словно
спящего лица. В мокром платье, с рассыпавшимися по плечам волосами и алым пятном
на груди, Наталья по-прежнему была красива. Виктор будто ждал, когда любимая
пробудиться.
Между тем младенец закряхтел и раздался звонкий плач. Виктор вздрогнул и кинулся к
нему. И взяв ребенка на руки, положил ее на еще теплую грудь Натальи со словами:
«Сынок, побудь немного с мамой. Это твоя бедная мамочка». Сам сел рядом и снова
текли слезы. К изумлению полковника, дитя сразу успокоилось.
на память слова, прочитанные в какой-то книге: младенец любит свою мать через
материнское запах и тепло.
Прошло около получаса. Николаев стал осознавать, что пора ему ехать дальше, иначе
потеряет и сына. Надо спешить, ведь младенцу нужно молоко и неизвестно, где взять ее
в этой раскаленной степи. Но прежде следовало похоронить Наталью. Он уложил
младенца у стены, где была тень. Затем обеими руками принялся рыть могилу рядом с
телом женщины. Желтый песок давался легко и Николаев довольно быстро вырыл
глубокую яму. Ранение давала о себе знать: жгучая боль сдавливала грудь полковника.
Пришлось посидеть на краю вырытой могилы, чтоб стихла боль.
Далее у ее тела Виктор зашептал молитву и затем опустил ее на дно ямы. Но внезапно
ему вспомнились слова Натальи: она говорила о какой-то вещи в корсете. Тогда
полковник стал развязывать лямки корсета. Оттуда вывалился револьвер. Виктор поднял
его. «Это тот револьвер, который она берегла для себя. Спрятала и совсем забыла про
него, даже во время погони. Бедная моя, Наталья». И перед его глазами всплыла картина,
как еще вчера она стреляла из оружия по дереву.
Николаев очнулся и стал пальцами ощупывать корсет, пока в одном месте не
почувствовал твердые частицы. Распоров ножом шов, он высыпал содержимое себе на
91
ладонь. На солнце засверкала горстка маленьких алмазов. «Спасибо, дорогая, - сказал он,
– будь уверена: половину этих денег я отдам твоим родителям, остальное - сыну, теперь
уже нашему».
После всего Виктор надел на нее корсет, затянув лямки. Поправив в последний раз
платье любимой, он стал засыпать тело песком. Когда песок закрыл ее лицо, слезы опять
полились по щекам: «Прости, что не смог уберечь тебя».
Вскоре на месте могилы вырос небольшой холмик. Но Виктор знал, что через месяц от
него не останется и следа: ветер раздует песок и сравняет с землей.
Перед дорогой Виктор завернул новорожденного в свою сорочку. Затем, прижав сына к
груди, взобрался на лошадь. Он окинул взглядом местность: кругом тянулась желто-серая
степь. И все же Николаев надеялся увидеть здесь кочевых пастухов, у которых есть
молоко, для его малыша.
Не успел он отъехать от развалин крепости, как заметил трех всадников. Они неслись к
нему навстречу. Николаев обрадовался: будет у кого спросить дорогу на Ашхабад, откуда
он направится в Иран, а далее через Персидский залив на корабле в Европу. Однако