Русская жизнь. Возрастной шовинизм (декабрь 2007)

Коллектив авторов

–  Не сдавать, - солидно сказал Базаров, - а стаскивать с ложного пути. Сами потом спасибо скажут. И ведь, знаете, не век в комсомоле сидеть. Надо и о партии думать. Социальное происхождение у меня подходящее.

–  Какое же у вас происхождение?
– живо заинтересовался Кирсанов.

–  Мой отец - врач, - пояснил Базаров.
– На севере долго работал.

–  А!
– оживился Кирсанов, - «Коллеги»… Помню, помню! Добровольцем, значит, поехал?

–  Распределили, - сурово признался Базаров.
– Ну ничего. У нас так не

будет. У нас нормально распределяют, если есть общественные нагрузки. А у меня есть общественные нагрузки, - Он сказал это с таким значением, словно предупреждал, что в кармане у него кольт.

–  Скажите, - робко начал Кирсанов, - ну а вот совесть - она как? Ведь вы же не можете не видеть, как много сейчас всего… не по совести. Вы ведь, наверное, в магазины ходите. Книжки читаете. Понимаете, что все это жестяное громыхание - оно от бессилия. Зачем же вы пошли в комсорги? Времена ведь не прежние. На веревке никто не тянул.

–  Чудак вы, - хохотнул Базаров.
– Это же все не всерьез.

–  Не всерьез?
– вскинул птичью головенку Кирсанов.

–  Конечно. Кто же в это верит? Говорим одно, думаем другое, а делаем третье. И всем удобно. А что вы со своей правдой лезете? Правда, если хотите знать, у каждого своя. Моя правда в том, что батя будет на старости лет в нормальной больнице лежать и паек в праздники кушать.

–  Но как же принципы?
– опешил Кирсанов.
– Вы ведь молодой человек. Молодости так свойственно бороться… искать правды…

–  Правда, папаша, - смачно сказал Базаров, хлопая его по колену, - в том, чтобы каждый обеспечил сам себя. И не лез в чужие дела. Это вам понятно? А от вашей правды одни неприятности, у нас один такой был, правдивый. В психушке сейчас, аминазином лечится. Больше, говорит, не буду.

–  А как же бумажный солдат?
– пролепетал Кирсанов.
– А как же последний троллейбус? Надежды маленький оркестрик?

–  Знаете, - доверительно сообщил Базаров, - мне ближе Кобзон.

И хорошо поставленным сочным басом пропел:

Мне не думать об этом нельзя, И не помнить об этом не вправе я. Это наша с тобою земля, Это наша с тобой биогра-фи-я!

–  Нет, - скорбно сказал Кирсанов.
– Не наша.

Но Базаров его не слышал. Как все комсорги, он любил попеть и ни на что не обращал внимания, пока не дошел до последнего куплета.

1988

…В это мгновение в гостиную вошел полный человек среднего роста, в безупречном черном костюме. Все в нем выдавало огромную привычку к власти: мягкость, конформизм, уступчивость, за которой, однако, ощущалась внутренняя сталь. Крадучись, он подошел к столу, за которым Аркадий и Базаров пили самогон, в изобилии изготавливаемый Николаем Петровичем Кирсановым из кислых дачных яблок. Горбачевская эпоха располагала к экзотическим напиткам.

–  Так-так-так, - ласково сказал Павел Петрович.
– А батюшка ваш кто будет?

–

 Василий Базаров, - неохотно признался Базаров.
– А вам что?

–  Да ничего, так. Знал я вашего батюшку.

–  Это откуда же?

–  Да я всех знаю, - усмехнулся Павел Петрович.
– Служба такая. Ну-с, а вы, значит, из «Мемориала»?

–  Из «Мемориала», - с вызовом ответил Базаров.
– Мы расследуем преступления сталинского режима.

–  И очень хорошо, - одобрительно кивнул Павел Петрович.
– Были перегибы, были… Только вы вот что учтите, молодой человек: государственная безопасность - это ведь не так, чтобы раз, и все. Этого не отменишь. Враги не спят.

–  Эта ваша безопасность, - задохнулся от гнева Базаров.
– Эта ваша государственная… Она шестьдесят миллионов лучших людей…

–  Ну-ну-ну, - успокоительно промурлыкал Кирсанов.
– Это завышено, завышено. Много клеветали, знаете. Отдельные ошибки, конечно, были… и волюнтаризм… Но помните, что единственное подразделение, в котором не брали взяток, - это мы. Помните, как говорится: а за ними кагебе - ни другим и ни себе… Юрий Владимирович почти навел порядок, да не случилось. Вы знаете, кстати, что это он Михаила Сергеевича выдвинул?

–  Оно и видно, - презрительно скривился Базаров.
– Ваш Михаил Сергеевич - шаг вперед, два шага назад. Ельцина задвинул. Зазнался. Михаил Сергеевич годился для начала, а теперь надо место расчистить.

–  Да-да-да, - закивал Павел Петрович.
– Это вы очень правильно. Почистить придется многое.

–  Почистим, - покраснев, сказал Базаров.
– Но без вас и не вашими методами. Хватит.

–  А вы не торопитесь, не торопитесь, молодой человек, - все так же ласково погрозил пальцем Кирсанов.
– Все равно к нам придете, у нас поучитесь. Тут, кроме нас, никто никогда ничего не умел.

–  Поэтому тут и не делали ничего, только пытали, - рявкнул Базаров, резко вставая из-за стола. Ему показалось, что у самогона кровавый привкус, - на самом деле он лишь резко прикусил губу.

–  Пытали, пытали, - с удовольствием подтвердил Кирсанов.
– Потому и приняли страну с крестьянской лошадкой, а оставили с космическими кораблями…

Базаров выскочил в сад, хлопнув дверью. Аркадий ринулся успокаивать пылкого мемориальца.

–  Что-то ты, дядя, того, - бросил он Кирсанову на бегу.
– Стал развязнее.

–  Ничего, ничего, - бормотал Кирсанов.
– Все к нам придете, все… А мы примем, примем. Мы люди негордые…

2007

На роскошную веранду бойко вбежал моложавый мужчина лет пятидесяти, среднего роста, в теннисной форме. Он был покрыт ровным загаром, ослепительно улыбался кипенными зубами, и в черных его кудрях еще почти не было седины. Это был бывший младореформатор, а ныне консультант крупного банка Кирсанов, горячий сторонник Союза правых сил.