Русская зима
Шрифт:
Наверное, почти так же, как и в США — они-то выжили… Но с ТОЙ СТРОНЫ не было никаких известий, Объединенная Америка сделала вид, что их нету, что исключили их с земного шарика войны и катастрофы. Мы к вам не просимся, и вы к нам в гости не ходите. Никто не интересовался, что происходит там, всем хватало и других забот.
Большая часть Земли лежала в руинах. Население сократилось, сократилась и территория, пригодная для сельского хозяйства и для комфортной жизни.
Но для Федерации Наций не все было так плохо, как уже говорилось.
Главное, дать еще лет двадцать спокойных, ничем не омраченных, чтобы больше забот не прибавилось. Да кто ж их даст-то?
Боль стала его спутницей. Он почти не разговаривал — ибо открывать губы было тоже больно, и не шевелился. Он просто лежал…
Глаза…
В Склифе первым делом постарались спасти ему глаза.
Но это удалось не полностью. Пластиковая обшивка автобуса при горении выделяла очень едкие вещества, и он получил их полной долей.
Как он выжил, никто не представлял. Как он до сих пор живет — тоже не представляли. Техника творит чудеса.
У него были переломаны ноги и сломана рука. Ребра пытались сначала собрать из обломков, но потом плюнули и просто удалили несколько штук, готовились заменить композитом. Был сломан и позвоночник — в трех местах…
Многочисленные повреждения внутренних органов — проникающие ранения в почки, разрыв брюшной полости, который удалось локализовать с большим трудом. Заражение крови останавливали несколько раз, но не очень надолго.
Диагноз быстро разросся до гигабайта.
Словно большая, отлично отлаженная машина, в механизм которой попал песок. Некогда идеально отлаженные механизмы сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее пошли вразнос, изломались, калеча еще уцелевшее…
Только благодаря новейшим системам инопланетчиков парень был все еще жив.
Но в радость была ли ему такая вот жизнь?
Репортажи с места взрыва показывали часто.
— Почти сто сорок погибших, и их число продолжает расти. Взрыв произошел в переходе к станции, разрушены подземные перекрытия…
— Сильно пострадали наземные сооружения…
— Спасательные работы затруднило то обстоятельство…
Картинка с винтокрыла. На месте входа в метро — громадная воронка. Некоторые здания устояли, некоторые оказались сметены взрывной волной. Театр устоял, но фасад его превратился в нагромождение руин, передняя стена рухнула, обнажив серое нутро. Изредка там что-то вспыхивало, рассыпая снопы легких искр. Лениво сочился едкий даже на вид дымок.
Новые кадры. Спасатели выносят носилки из подземного перехода, раненые. Им повезло. Их поднимают вверх, грузят в жадно распахнутые скорые, увозят.
Усиленные патрули на каждой станции метро. Два десантника и два полиса. Десантник, угловатая темно-коричневая фигура в легкой броне, забрало шлема откинуто, в камеру так и плещет широкая улыбка, а правая ладонь его в широкой суставчатой перчатке, поглаживает ложе АСВ, электромагнитной винтовки. Полисы помельче, без брони, зато просто обвешанные детекторами, и напоминают дикобразов.
— На месте взрыва обнаружены следы воздействия сверхвысокой температуры… По предварительным данным, было задействовано взрывное устройство конвертерного типа.
— Число жертв трагедии неуклонно растет…
— Новая акция в Турции. Была уничтожена база террористов в Стамбуле…
Налеты на базы исламистов случились в один день, кого-то взяли, кто-то успел уйти, все как всегда. И снова — кадры, кадры… Приземистые силуэты бронетехники, давящейся через городские кварталы, снова угловатые силуэты пехотинцев, как горох раскатывающихся по горящей базе, быстрые искорки флаеров, несущихся в небе, какие-то карты и разбитые здания под серым рассветным небом.
Но не удалось выявить организаторов этого побоища. Совсем не удавалось. Рядовые террористы ничего не знали, а организаторы успели вовремя спрятаться.
А парень умирал. Медленно, но верно.
Ничего не могло остановить ту цепь химических реакций, которая началась в его организме. Даже чудодейственный медат инопланетчиков… Ибо медат мог восстановить ранее запомненный организм, но не такой, который он видел впервые.
Парень умирал. Это понимали все…
Почему-то не осталось в нем сил к жизни…
— Попробуйте! — Просил его врач, который поставил на ноги уже не одного такого.
— А смысл? — Грустно, сквозь боль улыбнулся парень. — Разве ж это жизнь — без ног, и на таблетках?
— Никогда нельзя терять надежды! — Патетически восклицал врач. — Это все же жизнь…
На таком обычно его клиенты ломались.
Но так было раньше. А не теперь…
Парень снова грустно улыбался.
— Подумай о своих родителях!
Но парню было уже все равно. Начинались приступы боли, ему кололи морфий и более сильные препараты, и все до времени прекращалось…
До времени. Потому что потом становилось только хуже и хуже…
Жертв было много, врачи не спали сутками, стараясь поставить на ноги всех.
Не был исключением и врач, что лечил этого парня. Он тоже не мог уделять слишком много внимания одному пациенту…
Он и не стал.
А однажды, когда врач делал обычный вечерний обход, оказалось, что того странного пациента уже нет.
— Ниночка, — спросил врач у медсестры, — а где тот парень, из сто седьмой палаты?
Глазки медсестры мигом наполнились слезами.