Русские - 2
Шрифт:
С другой стороны, тренировки очень даже пригодились – теперь он знает, как обойти ворота, где опасно, а где можно проскочить, если повезет.
Вернон бежал, берег дыхание и повторял про себя: “Только бы обошлось. Только бы обошлось!”
В канализацию Гарри лезть не хотел. Дадли тоже засомневался, но это был как раз тот случай, когда волшебникам вредит их магия – не нужны были долгие сборы, которые дали бы возможность передумать, отступить, не потеряв лицо: всегда при себе и фонарик, и вода, и огонь. Два раза включив-выключив
– Псих ненормальный! – ахнул Гарри (он планировал сперва бросить пару зажженных спичек) и прыгнул следом.
Лаз был похож на трубу в аквапарке Сэндкастла, даже что-то повторяющее повороты в сайдвайнде* прослеживалось. Название горки означало “удар сбоку”, а еще – рогатую гремучую змею. Поттеру больше нравился второй вариант. Он вообще любил змей. Опасения ушли. Похоже, мистер Слизерин был таким же классным и прикольным, как профессор Снейп.
“Главное, чтобы труба не вела к банке с формалином”, – подумал Гарри, загребая руками, чтобы вписаться в поворот. По счастью, трения почти не было – дыры на попе можно не бояться. Но вот остановятся они, он еще задаст кузену трепку!
Тем временем скорость все увеличивалась. Скоро Гарри не сомневался, что летит глубоко под замком, ниже всех подземелий.** Стали закрадываться мысли о том, как они будут тормозить, и каким жестким получится приземление. О подобном явно задумался и Дэ – он попытался руками нашарить хоть что-то, за что можно было бы уцепиться, но добился лишь того, что его развернуло на живот. Теперь Дурсль скользил вниз, как молодой тюлень: на животе, головой вперед, судорожно вытянув “ласты”.
– Поворачиваем вбок! Гасим скорость по-ай – и мальчишка юркнул в одно из боковых ответвлений, которые были уже главного спуска. Ругаясь сквозь зубы на парселтанге и изо всех сил загребая руками, Гарри еле сумел зарулить в тот же отнорок – кузену точно придется от Поттера за василисковым хвостом прятаться!
А Дэ уже дрыгал ногами в следующем повороте.
Скорость удалось снизить значительно, и все равно в финале из трубы вылетали с воплями. А плюхнулись в бассейн, подтверждая, что Салазар был основателем первого аквапарка в Великобритании. Интересно, сюда школьников пускали или только дети профессоров катались?
Сушить и чистить одежду они, по счастью, умели – не пришлось ходить грязными и мокрыми.
Дэ, как истинный сын своей чистоплотной матери, каждый раз, как в первый, удивлялся продрогшим старшекурсникам, за которыми от самого входа тянулись следы грязи с квиддичного поля или тепличных почвосмесей на драконьем навозе. И даже понятно, что эгоисты и ненормальные, которым плевать на старого сквиба, в одиночку вручную оттирающего подвалы и коридоры огромного замка, но самим-то неужели за счастье так выглядеть?!
– Что ты там бурчишь, как старый дед? Дадли?
Кузен выдал несколько ругательств на парселтанге.
А василиск полз на голос – Салазар в свое время решил не устраивать особых сложностей, чтобы друзьям было проще вызвать змея. Годрик, так просто твердил: “Откройся, откройся, откройся”. Ровена
И без того покушались то зуб выбить, то крови нацедить.
– Смотри, Дэ! Статуя! Она шевелится!
Рот огромной, уродливой статуи медленно открывался. Выглядело это довольно жутко. Дадли с чего-то перепугался и заорал:
– Бежим!
И они побежали.
В разные стороны.
Плиты пола сотряслись, словно что-то огромное рухнуло на них с потолка.***
Василиск явился.
Без хозяина вдруг стало пусто и холодно.
Когда холодно, не нужно греться. Нужно спать. Чтобы проснуться, когда потеплеет.
“Хозяйка Хогвартса”
У василиска нет ни имени, ни пола. И общение с Хозяином – безголосое.
С прочими можно объясниться на парселтанге, но с ним, с тем, кто был и отцом и другом, василиск, обитающий в Хогвартсе, привык делить себя. Доверять безмерно. Доверять до такой степени самоотречения, чтобы меняться, согласно мыслям хозяина.
Ровена что-то говорила о “чуждом мышлении”, “недоступности человеческому сознанию”, “инаковости”... Для василиска слова ничего не значили, он существовал так, поскольку это просто был единственно-доступный образ жизни. Как жаль, что люди не вечны!
Змей считал когда-то, что умение принимать безусловно и неотторжимо часть сознания человека – достоинство, способное некогда воспроизвести мир во всей его полноте. Сложить из человеческих жизней хозяина прекрасную мозаику. Сотворить чудо. Воссоздать в себе яйцо феникса.**** Переродиться.
Он не учел, сколь мало людей готовы принять полное и безграничное доверие. В слово “хозяин” они, как оказалось, желали вложить совершенно иной смысл. Мыслей же своих отдавали хорошо если на четверть – боялись потерять себя. И боялись змей. Смешно.
Через каких-то четыре сотни лет потомки “арабского принца” – детеныша Салазара, которого тот привез из своих странствий по Востоку, но не признал своим – забыли дорогу в Палаты Слизерина. Только Гонты – боковая ветвь Принцев – иногда заглядывали в гости, но хозяевами змей их поначалу не принимал. И беседовал лишь на парселтанге. А потом перестали приходить и они. После двух сотен лет абсолютного, иссушающего, вымораживающего одиночества, василиск решил сменить кровь, признать хозяином нового мага – наследника Гонтов, юного Тома Реддла.
И жестоко ошибся.
Они общались недолго, но общение было полным. Настолько полным, насколько это было доступно восьмисотлетнему змею.
Кто же знал, что магов больше не учат общению?
В мыслях нового хозяина была дичайшая каша из сплетен и домыслов о Салазаре, старых магах, какой-то “чистой крови” и желание мести. И была готовность вобрать в себя то, что может дать змей.
Маленький Том переставал быть человеком.
А василиск чувствовал, что постепенно теряет в охватившем хозяина безумии себя.