Русские - 2
Шрифт:
Секреты, недомолвки... Папа-демонолог, ведущий специалист отдела Явления Нечеловеческих Духов. Лайелл Люпин к тридцати годам получил профессиональное признание и всемирную известность. Только в старушке-Англии к его работе относились с изрядной долей снисхождения: “Лайелл, занимайся лучше уэльскими боггартами, в этом ты спец”.*
– Действительно, разве может быть опасна потусторонняя сущность с нечеловеческой логикой?! – фыркал в бокал с огневиски расстроенный Люпин, в очередной раз получивший в Министерстве обидный щелчок по носу.
Мистер Люпин мало рассказывал сыну и жене о работе – не хотел пугать.
Но руны на рамах, шкафах, дверных проемах
А когда в гости приходили папины коллеги, особенно из других стран, Ремус, казалось, забывал дышать: такой интересной и пугающей казалась жизнь за порогом.
Жизнь за порогом. Да.
Мама после свадьбы бросила работу страхового агента, но волчелычное недёшево, да и отцовские поиски лекарства от ликантропии стоили денег, так что скоро ей пришлось вернуться в агентство. Сына Люпины запирали в комнате, так, как делали и во время его полнолунных превращений. Работала мама по свободному графику, а потому могла целую неделю провести дома, а могла на весь день уехать. И когда она бывала дома, втайне от папы, презрев опасность, выводила мальчика в парки развлечений, в музеи, зоопарк, в лес. Хоуп Люпин (в девичестве – Хауэлл) была чистокровнейшей маглой, которой в колледже преподавали азы психологии – кем бы ни был ее сын, судьбы психопата-социофоба она для него не хотела, а потому, вопреки желанию мужа, устраивала мальчику экскурсии.
И знать не знала о тайне самого Ремуса, с семи лет наловчившегося выскальзывать из дома через форточку и играть с соседскими мальчишками.
– А почему тебя мама с папой гулять не отпускают?
– Они думают, что я болею.
– Какой же ты больной? Да ты самый быстрый и самый сильный!
Но в Хогвартс Ремус всё равно мечтал попасть. Хотя бы для того, чтобы познакомиться с друзьями, о которых можно будет рассказать папе.
А самый полезный навык оказался из того раннего безоблачного детства – умение помалкивать в тряпочку.
Дружба.
Несмотря на все старания матери, толком социализироваться к одиннадцати годам у Ремуса Люпина не получилось. И то, что взрослый мужчина сейчас вспоминал, как совершенно недопустимое поведение, тогда казалось единственно верным. Эти дети ведь нормально воспитывались, они – в отличие от него – не были оборотнями. Они знают, как принято у нормальных людей.
Н-да. Иногда Ремус задумывался: а есть ли среди магов нормальные?
Дружба оказалась перечеркнута всего лишь несколькими месяцами его отсутствия. Он-то воображал, как всех удивит, раскопав страшные тайны Того-Кого-Нельзя-Называть! А оказалось, что все расследования – ничто перед охватившей Остров паранойей. Оказалось, что он – темная тварь, которая только и ждала момент перекинуться на сторону зла. Оказалось... эх, оказалось, что детская дружба с маглами – крепче связывает, чем жизнь и приключения в волшебном замке.
Ремус вручил директору Дамблдору результаты поездки в Албанию: истинное имя Лорда Судеб Волдеморта, наследника Слизерина – оказавшегося на самом деле никем не признанным полукровкой из нищего приюта, жиголо из Лютного, прозакладывавшего за годы учебы едва ли не самого себя в лавке Горбина из желания вкусно кушать и покупать дорогие красивые вещи. Вот, к примеру, чек на ежедневник от тысяча девятьсот сорок третьего года из писчебумажного магазина на Воксхолл-Роуд. Это в то время, когда писчие принадлежности в Лондоне едва ли не по талонам отпускали! Пижон.
Вручил он все эти чеки и любовно собранные бумажки директору и уехал к отцу, тот как раз расследовал дело о призыве маглорожденным
И вот теперь, спустя десять лет, письмо, сова и крошки шоколада на газетном развороте со статьей Скиттер о лечении страдальца Блэка.
Люпин прикрыл глаза.
Умельцы в Мунго знают свое дело – приходилось обращаться. Быть может, поправили Сириусу его худую память и истерический смех? Быть может, стоит дать их дружбе второй шанс? Заново познакомиться, заново друг друга узнать. Он ведь и сам теперь не тот мальчик из запертой квартирки в припортовом районе Кардиффа. В конце концов, они же оба – гриффиндорцы.
Да, они оба изменились за прошедшие годы. И от Блэковской искренней радости становилось даже как-то неловко.
Уж не поэтому ли? Уж не из-за проснувшейся так некстати совести согласился он присмотреть за сыном Поттера, пока Сириус заперт в больнице?
А мальчишка смешной. И тётка у него стоящая, уж Ремус-то разбирается в маглах. Толковая тётка, у такой будет сыт и присмотрен.
Нет, Ремуса не мучила совесть, что за целых десять лет он не выкроил ни одного дня, чтобы навестить мальчишку, не нашел ни одного фунта, чтобы отправить подарок на Рождество. Он с Мародерами разошелся тогда, у катакомб. А уж с их детьми был вовсе не намерен сходиться. И не считал себя никому обязанным.
– Рикки, привет! Товар получил?
– Рем? Ты откуда? Тебя только через неделю ждали, – мужчины обменялись “особым”, выученным еще в детстве рукопожатием. – Здорово, брат! Всё чики-пики.
– Дела нарисовались. Исчезну до следующей луны. Если очень срочно, помнишь, как найти.
– А тут как раз заказ. Не вовремя ты.
– Срочные дела вовремя на голову не падают, – хмыкнул Ремус. – Что за заказ?
– Посылочка из Японии. Надо бы встретить. Граница, то – сё...
– М-м-м... Рик, умеешь озадачить. Ладно, я посмотрю, что можно сделать. Как думаешь, мне за посильную помощь визу не продлят японские коллеги?
– Опять к своей кицунэ намылился?
– Молчать, смертный! И вообще, не припомню, чтобы давал обет безбрачия.
– Женился бы на хорошей английской девчонке. У меня жена в оперу ходила, говорит – не будет у британца и китаянки счастья.
– Она японка и у нас все несерьёзно. И вообще, мы говорили о делах, а не о бабах.
Рикки заржал. Их дружба с Люпином выдержала испытание временем и деньгами, так что он считал себя вправе давать советы и вмешиваться в личную жизнь приятеля. И вообще полагал, что жениться надо этому Люпину, а не пропадать раз в месяц на неделю и дольше.